Учебка под Псковом. Мы прослужили всего месяц, но нам казалось, что всю жизнь, столько на нас вывалилось за этот месяц... А впереди, страшно подумать. Вечность...
Сплю на втором ярусе койки, сосед тихонько пихает меня в бок:
- Тихо. Просыпайся. Смотри, только не шевелись... Очухиваюсь, кручу головой, вижу: вся казарма не спит. Лежат на своих местах и наблюдают. Один солдат, ничем не приметный, тихий такой, про таких говорят "пирожок ни с чем", стоит в нижнем белье, на подоконнике. Он прижался лбом к окну, еле слышно скребет ногтями, будто пытается расковырять стекло и тихо, жалобно так, почти шепчет:
- Мамочка. Забери меня скорее отсюда. Мне здесь очень плохо. Я устал, я хочу домой к тебе. Я тут никому не нужен. Меня никто не любит. Мама, ну пожалуйста, я здесь больше не могу...
У всех волосы встали дыбом, никто из нас не видел живого лунатика, да и настроение было такое же как и у него, только сидело оно в душе у каждого, большим слезным комом, оставаясь не озвученным...
Паренек медленно слез с окна и лег спать.
В дальних углах казармы, послышались сдавленные всхлипывания...
Даже наш дикий сержант, у которого человеколюбия было как у холерной палочки, вместо мата и крика "Рота пожъем!!!", полушепотом сказал:
- Ну все, пацаны, успокойтесь, давайте спать...
До подъема оставался час, но никто так и не уснул, мы смотрели в темный потолок и с ужасом понимали, что ни один из нас не застрахован от «подоконника», ведь 23 месяца, это больше чем жизнь...
Паренек медленно слез с окна и лег спать.
В дальних углах казармы, послышались сдавленные всхлипывания...
Даже наш дикий сержант, у которого человеколюбия было как у холерной палочки, вместо мата и крика "Рота пожъем!!!", полушепотом сказал:
- Ну все, пацаны, успокойтесь, давайте спать...
До подъема оставался час, но никто так и не уснул, мы смотрели в темный потолок и с ужасом понимали, что ни один из нас не застрахован от «подоконника», ведь 23 месяца, это больше чем жизнь...