Её зовут Ольга, у неё волосы цвета спелой пшеницы, бирюзовые глаза, милый носик и губы, которые хочется поцеловать. Наверное, я влюблён. Я никогда раньше не любил, поэтому мне сложно определить то чувство, которое появилось во мне после нашей встречи. Хочется верить, что это любовь. Мы сидим, взявшись за руки, и любуемся малиновым закатом.
Свечение горизонта становится всё приглушённее, цвет неба более насыщенным - это последние вздохи заката. Через несколько минут темнота упадёт на город, скрыв под собой геометрию кварталов. И где-то за дымкой, скрывающей небо, появятся звёзды. Иногда мне кажется, что я вижу их, сложившиеся в созвездия и просто рассыпанные по всему небосводу.
- Вон там сейчас должно быть созвездие Стрельца, - я указываю пальцем, обозначая звёзды, из которого оно состоит. - Оно сейчас над самым горизонтом, а левее - Козерог. А там, выше - Пегас.
Рисую в воздухе силуэты созвездий.
- Откуда ты всё знаешь?
- Я читаю. Очень много читаю. Даже здесь. У меня большая библиотека.
- Как интересно. А я никогда не видела звёзд. Какие они?
- Не знаю. Думаю, что очень красивые.
Ольга смотрит прямо в глаза, не отводя взгляд, будто пытается прочесть мои мысли.
- Сейчас совсем стемнеет. Нам пора идти.
Ночь надвигается быстро, бесцеремонно захватывая оставленные Солнцем территории.
Мы выходим на аллею и идём по гравиевой дорожке вниз, к городу, почти в полной темноте.
- Мне так хорошо с тобой, - говорит она и берёт меня под руку.
Меня смущают её слова, не знаю, что ответить, и поэтому молчу.
До дома идти далеко. Я рассказываю всё, что читал о звёздах. И о Солнце. И о деревьях. Мне неловко, что я выставляю себя умником, но Ольге это нравится, она ловит каждое слово и переспрашивает, если что-то непонятно. И смотрит так жадно.
Заходим в калитку, идём мимо пустого бассейна, мимо оранжереи с разбитыми стёклами, мимо беседки. Зайдя в дом, проходим прохожую. Я держу Ольгу за руку, чтобы она не споткнулась в темноте.
- Посиди здесь, - усаживаю её на диван, а сам зажигаю свечи. Пламя дрожит, отражаясь в стёклах книжного шкафа, в трюмо и в коллекции кубков на полке над камином.
- Здесь так уютно и..., - Ольга пытается подобрать слово, взгляд скользит по комнате, словно где-то должна быть подсказка. - И... как бы сказать...
- Романтично?
- Наверное, да. Мне нравится слово. Романтично, - она повторяет слово, будто пробует его на вкус. - И так чисто.
- Я убираю через день. Мне нравится этот дом.
- Мне тоже. Можно я останусь у тебя?
- Я бы хотел, чтобы ты осталась здесь навсегда.
Ольга встаёт, идёт к камину и берёт рамку с фотографией. На фото - мужчина в бейсболке, женщина в солнцезащитных очках и маленькая девочка с леденцом. Они смеются, задорно и белозубо. Его зовут Максим, жену - Тамара, девочку - Карина. Я нашёл в ящике стола документы и письма. Чтению писем было посвящено несколько дней. Несколько дней я жил их жизнью. А их останки похоронил за домом.
- Кто это? - Ольга ставит рамку на место, но продолжает рассматривать.
- Моя семья, - отвечаю я.
Мне так хочется обнять её, прижать к себе и поцеловать, долго и страстно. Задуваю свечи, оставив одну. Беру Ольгу за руку и веду на второй этаж, в спальню. Лестница скрипит под ногами, узоры на обоях причудливо извиваются, попадая в свет свечи.
Ложимся на кровать, большую, мягкую, с кучей разнокалиберных подушек.
- Мне так хорошо с тобой, - снова говорит она. - До завтра. Мне пора.
Я ещё лежу несколько минут, держа её за руку и повторяя в мыслях имя. Ольга, Оля, Оленька. Задуваю свечу и тоже выхожу.
Моя комната похожа на склеп, в котором помещается койка и небольшой столик. Достаю рукой до выключателя. Лампа светит тускло: снова перебои с напряжением. Нужно вставать: через десять минут моё время в спортзале, потом ужин - порция безвкусной, но питательной каши, затем час общественных работ, час свободного времени, которое я потрачу на чтение. И сон. Потом я смогу снова увидеть Ольгу. И весь день посвятить ей. Когда-нибудь мы встретимся, когда-нибудь увидим звёзды, и я отведу её в дом, где мы будем жить долго и счастливо. Я верю в это. Это время наступит обязательно.
А пока надо мной плита из сверхтяжёлого бетона толщиной в десять метров, двухметровый слой свинца и почти полкилометра грунта. Бункер рассчитан на полторы тысячи человек. Кто из них Ольга, мне никогда не узнать, пока нельзя будет подниматься на поверхность.
Музыка по радио замолкает, и диктор объявляет новости:
«Сегодня шестое июня. Двадцать два часа ровно. На поверхности радиационный фон превышает допустимый в двести раз и составляет порядка сорока пяти микрозивертов в час, температура воздуха - плюс два градуса по Цельсию. Ветер северо-восточный, три метра в секунду...»
Мне эти цифры почти ничего не говорят, я никогда не ощущал ветер, а температура в моей комнате всегда одинаковая.
«Сегодня с конвейера сошли ещё двадцать три искусственных тела. Просим очередников обратиться к коменданту».
Заиграла музыка. Кончерто Гроссо №4 Шнитке.
Ещё двадцать три человека смогут увидеть землю воочию. Ещё двадцать три человека смогут почувствовать себя людьми и полюбоваться малиновым закатом.
© goos
Рисую в воздухе силуэты созвездий.
- Откуда ты всё знаешь?
- Я читаю. Очень много читаю. Даже здесь. У меня большая библиотека.
- Как интересно. А я никогда не видела звёзд. Какие они?
- Не знаю. Думаю, что очень красивые.
Ольга смотрит прямо в глаза, не отводя взгляд, будто пытается прочесть мои мысли.
- Сейчас совсем стемнеет. Нам пора идти.
Ночь надвигается быстро, бесцеремонно захватывая оставленные Солнцем территории.
Мы выходим на аллею и идём по гравиевой дорожке вниз, к городу, почти в полной темноте.
- Мне так хорошо с тобой, - говорит она и берёт меня под руку.
Меня смущают её слова, не знаю, что ответить, и поэтому молчу.
До дома идти далеко. Я рассказываю всё, что читал о звёздах. И о Солнце. И о деревьях. Мне неловко, что я выставляю себя умником, но Ольге это нравится, она ловит каждое слово и переспрашивает, если что-то непонятно. И смотрит так жадно.
Заходим в калитку, идём мимо пустого бассейна, мимо оранжереи с разбитыми стёклами, мимо беседки. Зайдя в дом, проходим прохожую. Я держу Ольгу за руку, чтобы она не споткнулась в темноте.
- Посиди здесь, - усаживаю её на диван, а сам зажигаю свечи. Пламя дрожит, отражаясь в стёклах книжного шкафа, в трюмо и в коллекции кубков на полке над камином.
- Здесь так уютно и..., - Ольга пытается подобрать слово, взгляд скользит по комнате, словно где-то должна быть подсказка. - И... как бы сказать...
- Романтично?
- Наверное, да. Мне нравится слово. Романтично, - она повторяет слово, будто пробует его на вкус. - И так чисто.
- Я убираю через день. Мне нравится этот дом.
- Мне тоже. Можно я останусь у тебя?
- Я бы хотел, чтобы ты осталась здесь навсегда.
Ольга встаёт, идёт к камину и берёт рамку с фотографией. На фото - мужчина в бейсболке, женщина в солнцезащитных очках и маленькая девочка с леденцом. Они смеются, задорно и белозубо. Его зовут Максим, жену - Тамара, девочку - Карина. Я нашёл в ящике стола документы и письма. Чтению писем было посвящено несколько дней. Несколько дней я жил их жизнью. А их останки похоронил за домом.
- Кто это? - Ольга ставит рамку на место, но продолжает рассматривать.
- Моя семья, - отвечаю я.
Мне так хочется обнять её, прижать к себе и поцеловать, долго и страстно. Задуваю свечи, оставив одну. Беру Ольгу за руку и веду на второй этаж, в спальню. Лестница скрипит под ногами, узоры на обоях причудливо извиваются, попадая в свет свечи.
Ложимся на кровать, большую, мягкую, с кучей разнокалиберных подушек.
- Мне так хорошо с тобой, - снова говорит она. - До завтра. Мне пора.
Я ещё лежу несколько минут, держа её за руку и повторяя в мыслях имя. Ольга, Оля, Оленька. Задуваю свечу и тоже выхожу.
Моя комната похожа на склеп, в котором помещается койка и небольшой столик. Достаю рукой до выключателя. Лампа светит тускло: снова перебои с напряжением. Нужно вставать: через десять минут моё время в спортзале, потом ужин - порция безвкусной, но питательной каши, затем час общественных работ, час свободного времени, которое я потрачу на чтение. И сон. Потом я смогу снова увидеть Ольгу. И весь день посвятить ей. Когда-нибудь мы встретимся, когда-нибудь увидим звёзды, и я отведу её в дом, где мы будем жить долго и счастливо. Я верю в это. Это время наступит обязательно.
А пока надо мной плита из сверхтяжёлого бетона толщиной в десять метров, двухметровый слой свинца и почти полкилометра грунта. Бункер рассчитан на полторы тысячи человек. Кто из них Ольга, мне никогда не узнать, пока нельзя будет подниматься на поверхность.
Музыка по радио замолкает, и диктор объявляет новости:
«Сегодня шестое июня. Двадцать два часа ровно. На поверхности радиационный фон превышает допустимый в двести раз и составляет порядка сорока пяти микрозивертов в час, температура воздуха - плюс два градуса по Цельсию. Ветер северо-восточный, три метра в секунду...»
Мне эти цифры почти ничего не говорят, я никогда не ощущал ветер, а температура в моей комнате всегда одинаковая.
«Сегодня с конвейера сошли ещё двадцать три искусственных тела. Просим очередников обратиться к коменданту».
Заиграла музыка. Кончерто Гроссо №4 Шнитке.
Ещё двадцать три человека смогут увидеть землю воочию. Ещё двадцать три человека смогут почувствовать себя людьми и полюбоваться малиновым закатом.
© goos
Информация
Навигация
Лучшие истории
Последние комменты
Реклама