В Тридевятом царстве, в тридесятом государстве жила-была прекрасная, независимая, самостоятельная и умная Принцесса. Вот однажды сидела она на берегу живописного пруда в зеленой долине близ своего замка, размышляла о смысле жизни и вдруг увидала лягушку...

Лягушка прыгнула ей на колени и сказала:
- Милая, добрая девушка. Когда-то я был прекрасным принцем, но злая колдунья заколдовала меня, превратив в лягушку. Если ты меня поцелуешь, я снова превращусь в принца, и тогда, моя прелесть, я поселюсь в твоем замке, а ты будешь готовить мне еду, чистить моего коня, стирать мою одежду, растить моих детей и радоваться, что я взял тебя в жены...

Тем же вечером, легко поужинав лягушачьими ножками с приправами и бокалом белого вина, Принцесса тихонько хмыкнула и подумала: "Ага, ща-а-аз"...

Несогласные: "Два раза в неделю, по вторникам и пятницам, меня и всех моих друзей и знакомых дрючат в задницу черенком от швабры. Нам это не нравится, и мы протестуем против швабры в заднице".

Власть: "Мы готовы к конструктивному диалогу. Предлагайте альтернативу вторнику или пятницы, мы рассмотрим все ваши варианты".

Несогласные: "Мы говорим, что давайте вообще отменим швабру".

Власть: "Оппозиция не несет конструктивного начала. Они только против, но не предлагают никаких "за", мы слышим только что нужно разрушить, и не слышим никаких предложений - что надо вводить в задницу вместо черенка швабры".

Несогласные: "Мы все еще не соглашаемся на трах в задницу шваброй".

Власть: "Мы слышим ваше недовольство. Швабра будет тщательно отполирована. Будут введены налоговые льготы для производителей вазелина".

Уже несколько дней ёжик приходил к ручью и с тоской смотрел на противоположный берег. На том берегу было поле со спелой, хрустящей морковью. Последнюю неделю ветер приносил одуряющий морковный запах прямо ёжику в норку, сводя его с ума. Он брел сюда, как загипнотизированный, а подойдя к берегу, стоял часами, нюхал, смотрел и пускал густые слюни.

Ёжик все проклинал. И себя, за то, что не может перепрыгнуть или переплыть этот маленький ручей. И деревья, за то что они стояли крепко, не желая повалиться и стать мостами. И воду, которая никак не убывала, а все текла и текла. И ещё много чего. Но больше всего он проклинал зайца.

Каждый день повторялось одно и то же. Заяц прибегал из леса, пружинисто отталкиваясь своими большими задними лапами, останавливался у берега и говорил ёжику: «Привет, ёжик, тоже за морковкой пришёл? Что стоишь, ручей мешает? А ты делай как я!» И одним мощным прыжком перемахивал через ручей. Ну что было ответить на это? Ёжик слабо лепетал что-то вроде: «Я просто так стою, морковь я никогда не любил». И уходил, давясь слезами обиды.

Незнакомый голос окликнул его. Вася развернулся резко, всем корпусом, оглядывая незваного чёрного негодяя, посмевшего так нагло помешать ему.
- Ты кто?! - выкрикнул Вася, осматривая незнакомца. Тот невнятно что-то прорычал.
- Ты кто, негритос? - ещё раз выкрикнул потревоженный визитом Вася. Черномазый прищурив глаза, медленно подходил, словно подкрадываясь. Теперь он неразборчиво что-то бурчал себе под нос, долго, размеренно, словно повторяя заклинание. Он прошёл возле скучающего дворника, который лишь сонно проводил его взглядом.
- Что тебе здесь нужно, чурка? Это наша территория! Тебе сюда нельзя, чернозадый, иначе порвём!

Сидящий рядом лысоватый напарник Васи хитро ухмыльнулся, показывая своим видом, что не собирается вмешиваться в из разговор. Но это была лишь видимость. Лысый всегда был готов к драке, даже когда спал. Он был как заведённая пружина, готовая сорваться в любой момент.

- Так что тебе нужно, негритос? Ты не знаешь чьё это место? - он уже откровенно бахвальничал перед своими товарищами, находившимися у него за спиной, и готовых вскочить ему на помощь при первом сигнале.

Вороне где-то Бог послал кусочек сыра.
Экспроприировав продукт, Ворона задумчиво изучила окрестности.
И не увидев ели, взгромоздилась на клен. Она то одним, то другим глазом разглядывала добычу, почему-то сомневаясь в съедобности сыра.

Лиса, пробегающая мимо, учуяла запах божественного послания. И неторопливо направилась к источнику аромата.
- Привет, Ворона! - вежливо поздоровалась Лиса.
- И-э, и-а, - отозвалась птица.
"Да, подумала Лиса, придется разводить классически. По Крылову".
(Все лисята в детстве учили басню Крылова наизусть. Как пособие по умению обмануть ближнего. И дальнего!)

- Ты так хорошо выглядишь! - вертя хвостом, умилилась плутовка.
- А-и-о! - попыталась улыбнуться Ворона.
- Может, споешь? - безнадежно предложила Лиса. (Дело в том, что все воронята тоже обязательно учат басню Ворона и Лисица. Как избежать развода и не выставить себя лохом).
- Е-а! - промычала Ворона. Потом сунула сыр под лапку, крепко вцепившись в него коготками. - Иди уже мимо, болезная! Я по пятницам не подаю!

- Ох, бабуля, так много задают уроков на дом! - пожаловался Петров своей бабушке, отправляясь в школу. - Задание по истории не успел выучить, наверное, двойку схлопочу.
- А чего вам там по истории-то задали, - сочувственно спросила бабуля.
- Задали читать «Культура современной России».
- Какая, внучек, к бесу культура?! - махнула рукой бабуля. - Живем как в Содоме и Гоморре.
- Может, не спросят сегодня меня, пронесет, - сказал напоследок Петров и вышел из дома. Но не пронесло.

- Петров, иди к доске.
- Петров, лениво переваливаясь, пошел к доске. В глазах печаль. Лицо сморщилось, как будто только что этим лицом в дерьмо ткнули.
- Ну, Петров, давай, рассказывай.
- Чего рассказывать-то? - спросил Петров, оттягивая время своей погибели.
- Рассказывай о культуре современной России.

Погода в этот вечер была замечательная, и Сергей Иванович после работы отпустил водителя и решил пройтись домой пешочком. Снег мягко падал крупными хлопьями и покрывал все вокруг пушистой белой пелериной. Особенно завораживающе смотрелись снежинки, ведущие свой неспешный хоровод в ярком свете фонарей. Жаль, что горели они не все, а где-то через один.

«Я же еще на прошлой неделе издал приказ о замене всех перегоревших ламп. И где они? Надо завтра провести совещание по этому вопросу», - еще успел подумать Сергей Иванович, и стремительно провалился в какую-то пропасть.

Очнулся он от боли в боку, в полной темноте. Хотя нет - над головой, примерно на двухметровой высоте светилось круглое отверстие, и через него на Сергея Ивановича также грациозно и безмятежно продолжали падать снежинки.

«Я в колодце теплотрассы, - сообразил Сергей Иванович. Его догадку подтвердило обволакивающее удушливое тепло, идущее откуда-то из глубины подземелья, и убегающий над головой по стене вверх ряд влажно посверкивающих металлических скоб-ступеней. - Упал же я в него потому, что люк не был накрыт крышкой. А ведь только два дня назад мне поступил сводный отчет по городу, что крышки есть везде. Так, чей это район?» - Сергей Иванович, кряхтя от боли, достал из кармана пальто мобильник, стал нажимать на светящиеся кнопки.

Я открываю дверь, и она с порога начинает:
- Послушай, Роди...
- Меня зовут не Роди.
- Я хочу называть тебя Роди! - Ее зеленые глаза, не мигая, смотрят на меня в упор.

Добавляю слово «Роди» и ставлю логическое ИЛИ.
- Только Роди, - уточняет она, и я выполняю полную замену.
- Хорошо, босс. (Вчера она захотела, чтобы я ее называл именно так).
- Умничка, - радуется она. - Только ты меня и понимаешь.
Она всегда так говорит. Так же, как и...
- Только ты меня любишь, - добавляет после паузы и рукой проводит по моему металлическому корпусу.

Обходит свою маленькую квартиру, я послушно следую за ней. Она заходит на кухню, где ее ждет приготовленный обед.

- Эх, Петька, Петька, - сказал Чапаев, - знавал я одного китайского коммуниста по имени Цзе Чжуан. Ему часто снился один сон - что он красная бабочка, летающая среди травы. И когда он просыпался, он часто не мог взять в толк, то ли это бабочке приснилось, что она занимается революционной работой, то ли это подпольщик видел сон, в котором он порхал среди цветов. Так вот, когда этого Цзе Чжуана арестовали в Монголии за саботаж, он на допросе так и сказал, что он на самом деле бабочка, которой все это снится. Поскольку допрашивал его сам барон Юнгерн, а он человек с большим пониманием, следующий вопрос был о том, почему эта бабочка за коммунистов. А он сказал, что она вовсе не за коммунистов. Тогда его спросили, почему в таком случае бабочка занимается подрывной деятельностью. А он ответил, что все, чем занимаются люди, настолько безобразно, что нет никакой разницы, на чьей ты стороне.
- И что с ним случилось?
- Ничего. Поставили его к стенке и разбудили.
- А он?

- Эта сука думает, что у тебя съехала крыша, - он улыбается так, будто знает все секреты на свете.
- С чего это ты взял? - не собираюсь верить ни одному слову.
- А с того, что она сегодня звонила какому-то психотерапевту, или психиатру, или психологу. Так вот, она с ним долго разговаривала, угадай, о ком. «Я так обеспокоена его состоянием, меня тревожит его поведение». И прочая пурга. И договаривалась о приёме. Да.

Он многозначительно замолчал, ожидая моей реакции. Не будет никакой реакции. Он провоцирует меня. Делаю вид, что не замечаю его. Бритва скользит по щеке, словно снегоуборочная машина, оставляя чистую полосу среди белоснежной пены. Если кто здесь и сумасшедший, то это он сам.

- Поверь мне, дальше будет ещё хуже. Она просто запрёт тебя в психушку. И пока тебя будут пичкать антидепрессантами, колоть серу, пока будут делать лоботомию и ковыряться в твоих мозгах, она оттянется по полной с твоим лучшим другом. Ты же знаешь этих друзей. А он совсем не равнодушен к ней, и не упустит момента поставить парочку пистонов. Да что я тебе рассказываю, ты и сам в курсе.

- Иди в жопу, - отвечаю я.
- Ну, как знаешь. Это твоя жизнь.