Кролик споро прыгал по ночной морозной дороге...
Смеялись пушистые снежинки, ярко светила Луна.
- Мой год - мои правила! - вслух думал Кролик. - Так и скажу Деду Морозу. Или я, или Кот. Пусть выбирает. Правильно. Так и скажу.

На развилке Кролик застыл. Дорога расходилась тремя темными туннелями, петляющими между вековыми соснами. Указателя не было.
- И куда теперь?
- Налево, - просипело за спиной простужено.

Кролик испуганно подпрыгнул, разворачиваясь в воздухе, впечатал пятки в наст и взвизгнул:
- Ты кто?!
- Хм... Этот... эльф... Помощник. Дорогу указываю.
- А пппочему тттакой страшный?
- На себя посмотри! Болею я... Налево тебе. Быстрей давай! Дед ждать не любит.

Приближался очередной праздник - Новый год. Старый дедушка посмотрел на часы и зевнул. Он знал, что опять необходимо сделать людям праздник. "Ненавижу эту работу!" - сказал Дед Мороз и стал собираться в дорогу. Открыв шкаф, в котором хранилась куча шмоток, он взял шубу, валенки и шапку, напялил все это на себя, взвалил на плечи тяжелый мешок и вышел на улицу. Тут и начались приключения...

Сначала дедуля угодил ногой в капкан, поставленный рядом с его домом каким-то подлым контролером-охотником на зайцев. Кое-как избавившись от неожиданного сюрприза, Дед Мороз подошел к гаражу, в котором стояли Волшебные Сани. Конечно же, это не конец приключений: олени ни за что не хотели заводиться на морозе. Пришлось прогревать. Часа через два, изрядно прогретый, он умудрился выехать из гаража, взяв курс на город К, в котором его уже ждали тысячи веселых людей.

По пути в город он остановился, чтобы срубить елочку к празднику... и тут же был оштрафован работниками Министерства Не Пользования Природными Ресурсами за злостное издевательство над природой. А когда, уже в городе, он остановился около первого дома,чтобы залезть в трубу и оставить подарок, проходящие мимо добрые люди "раздели" его сани и угнали оленей, вдобавок к этому инспектор ГИБДД выписал ему штраф за парковку в неположенном месте, превышение скорости и езду в нетрезвом виде.

- Добрый день! Мне, пожалуйста, полкило секса.
- Двести грамм любви в нагрузку возьмёте?
- Нет, спасибо, только секс.
- Секс - товар дефицитный, без нагрузки не отпускаем, у нас полный склад любви, гниёт уже!
- Помилуйте, мне некогда..., любовь у меня уже была, мне нужен секс... И потом, вы что, предлагаете мне в довесок гнилую любовь И я за неё ещё и доплачивать должен!
- Ничего не знаю! Хотите секс, берите любовь, хотя бы 200 грамм, кому-нибудь отдадите...
- Дожили... Давайте килограмм секса и 200 любви, только любовь, эту вашу гнилую, не кладите мне, оставьте её себе.
- Это не моя любовь! Это ваша любовь, купили - забирайте! Склад не резиновый...
- Тогда хотя бы не кладите её вместе с сексом, в отдельный пакет положите, а то и секс испортится...

Сколько себя помнил, Зыков всегда курил. А помнил он себя с пяти лет. Зыков не просто курил - он смолил. В квартире все было прокурено, даже от ангорского кота Теофила пахло табачным дымом. Незадолго до серебряной свадьбы терпение жены Марии Григорьевны лопнуло.

- Ты можешь мне сделать подарок к серебряной свадьбе? - спросила Мария Григорьевна. - Бросить курить?
- Дороговато, - задумчиво сказал Зыков. - Может, к золотой поспею!
Но тут решительно подключилась дочь Катя, и силы оказались неравными.
- Отдаюсь на ваше усмотрение, - согласился Зыков.

И вот они шли к врачу: слева - Мария Григорьевна, справа - дочь Катя, посередине рассеянно шагал Зыков с потухшим окурком сигареты в углу рта. Со стороны казалось, что дружная семья на прогулке, на самом деле они его конвоировали. В очередь к врачу они сидели в таком же порядке.

Пути отступления были отрезаны, и Зыков покорно вошел в кабинет.

Мы познакомились с ним у пестрой палатки с соками. В жаркий солнечный день он пил теплый яблочный сок большими глотками, не опасаясь простуды. Был он весь какой-то ухоженный, как клумба в центре города, только в глазах мерцала осень. Фруктовый сок не пиво, знакомство подвигалось трудно и могло не состояться, если бы он не заговорил первым.

- Как вы полагаете, - поднял он печально глаза, - что есть утоление жажды, особенно если душа горит?!
Он сделал большой глоток и сам же продолжил:
- Пиво больше приличествует моему состоянию.
- Пивом голову не обманешь, - резонно возразил я, - это вы все от безысходности.
- Знаете, - доверительно сказал он, - возможно, я бы запил горькую, но кругом продается только сладкое или разогретое прохладительное.
- Что с вами такое? - больше из приличия спросил я. Разговор надвигался долгий, а соку много не выпьешь.

Ее внимание привлекло старинное зеркало в красивой резной раме из дорогого дерева. Оно стояло на туалетном столике, ножки которого украшала витиеватая инкрустация. Тусклое стекло покрывал вековой слой пыли. Она провела рукой по холодной поверхности. В образовавшийся просвет на нее смотрело ее отражение.

Вдруг отражение улыбнулось ей и сказало:

- Здравствуй! Узнаешь меня? Я - это ты. Вернее, Я - твое второе я. Я - твои сомнения, твои ошибки, твой страх. Твои несбывшиеся мечты, желания. Твой нереализованный потенциал. - Отражение подмигнуло ей. - А помнишь, как в юности мы любили играть на чувствах других людей. Это была наша любимая забава. Ты была хорошей актрисой! Но ты совершила ошибку, которую теперь не исправить. Ты любила наслаждения, за которыми последовало отрезвление. Ты была игрушкой в его руках. Я ведь предупреждала тебя, не нужно открывать свое сердце другим людям. Слепо доверять неверному другу. - Отражение прикрыло глаза и тяжело вздохнуло. Но через минуту посмотрело на нее с сожалением.

«Здравствуй Дедушка Мороз! Пишет Тебе Егор Иванов. Я учусь в пятом «В» классе. Учусь без троек» - Егорка старательно выводил буквы, словно это была итоговая контрольная по русскому языку.

Этим декабрьским вечером он решил написать Самое Настоящее Письмо Деду Морозу. Накануне ночью ему приснился странный сон. Вроде как ночь кругом, а по комнате Егоркиной солнечный зайчик скачет. А шторы на окне задёрнуты. Зайчик скачет всё быстрее, траектория его движения становится похожа на цифры и буквы. И тут Егор проснулся. Вскочил с кровати и подбежал к письменному столу, включил настольную лампу. Схватил ручку и на первом попавшемся клочке бумаги быстро написал: «162390, Россия, Вологодская область, город Великий Устюг а/я 13666». Сделав запись, Егорка выключил свет и снова лёг в постель. До утра спал уже без снов.

Утром выяснилось, что запись Егорка сделал в библиотечной книжке. Переписав адрес в блокнотик, он аккуратно закрасил надпись в книге штрихом. И отправился умываться. Пришло время собираться в школу.

И вот наступил вечер, уроки были сделаны, сестра уселась смотреть мультики. Егорка решил написать письмо на ночной адрес.

28 марта. Вчера были гости. В прихожей собралось блестящее общество из самых разных зимних шапок. Успел познакомиться со всеми, с одной потанцевал, а парочку даже уговорил.

29 марта. Хозяева ели колбасу, а мне не дали. Гневно спал два часа.

31 марта. Вчера хотел раздёрнуть шторы, но в этот момент вошла хозяйка и оборвала шторы вместе со мной. Я долго бегал от неё, а потом устал, лёг на залитом солнцем полу и умывался.

4 апреля. Уж мы бумажку вчера душили, душили... душили, душили...

Он всю ночь просидел в кресле, машинально переключая каналы телевизора, и только под утро обратил внимание, что телефоны перестали трезвонить. Все. Желтые старомодные с гербом, внутренние, тоже желтые, но без герба и клавиатуры, но с лампочкой, и черный - спутниковый.

Он взял его и прошёлся по кабинету. Руки машинально крутили толстую черную, похожую на раскладывающуюся дубинку, антенну. «Может, позвонить кому?»

Он остановился и принялся смотреть, какие номера вбиты в память. «Этот дурак. Этот тоже дурак. Этого вроде сняли. Переворот у них, что ли, произошёл? Этого взорвали. Этот в бегах. Этого арестовали...»

Настроение испортилось еще больше. За окном был серый декабрь. Мокрый снег, голые деревья, за ними - проспект, по которому бесконечным потоком должны были бежать автомобили... Должны...

Владимир Ильич Ленин сидел за столом, заваленным всяким хламом. Он собрался было навести порядок, но было ужасно лень. К тому же Ленин устал, ему было невыносимо скучно, веки сами смыкались. Раздался стук, в комнату заглянула Крупская:
- Владимир Ильич, к вам ходоки пришли.
- Хоть какое-то развлечение, - подумал Ленин, а вслух сказал:
- Давайте-ка их, Наденька, сюда. Сейчас мы с ними побеседуем.

На пороге появились три мужика.
- Проходите-проходите, не стесняйтесь. У меня тут революционный беспорядок на столе.

Ходоки переминались с ноги на ногу у дверей. Один из них попытался было отвесить смачный поклон "от ясного неба до сырой земли", но товарищи его одернули. Ленин молча смотрел на ходоков, те на него. Неловкая пауза затянулась, но тут взгляд мужиков упал на пионерский барабан, лежащий на столе.
- Изволите видеть, - обрадовался Ленин, - это барабан. Пионэры-ленинцы принесли.