Коробейник пришёл в деревню на рассвете. Дети, что толпились у колодца, заметили его первыми. Замерли на миг, раскрыв рты, и стайкой воробушков брызнули в разные стороны, сообщить родителям новость: коробейник пришёл!

Тут и там захлопали двери, люди, побросав свои дела, выходили за ворота, переглядывались, переговаривались вполголоса. Коробейник молча ждал, не снимая с плеч деревянного короба с толстыми стенками, окованного железными полосами - даже на вид невозможно тяжёлого.

Наконец, вперёд вышел староста и с достоинством поклонился гостю:
- Надолго ли к нам?
- Завтра утром уйду, - сказал коробейник.
Толпа загудела сильнее: всего один день, времени на всех может не хватить.
- Жаль что так мало, - выразил общее мнение староста, но упрашивать остаться подольше не стал: с коробейниками, как известно, не спорят.

Вахтеры меня любят... своею нежною любовью. Если мимо вахтера сплошным потоком идет сто человек, то из этих ста вахтер выловит меня и спросит пропуск. Это я сейчас уже знаю. А тогда, в конце 80-х...

Еще учась на 4-м курсе университета я начал ходить в институт (НИИ) в который потом и распределился. Сначала курсовая, потом диплом. НИИ был самый обычный, никаких секретных отделений или еще чего-либо такого, но проходные были, и было их две. Одна - центральная, в главном корпусе и проходной-то назвать тяжело было. Так, стояла будочка с бабушкой в уголке, но ни вертушки ни чего-либо другого, препятствующего входу, не было. Но через нее было очень неудобно ходить - путь удлинялся минут на 10 и кучу всяких переходов по центральному корпусу. Вторая - проходная опытного производства. Домик у ворот в котором была действительно проходная с блокирующейся вертушкой. Через нее я и ходил. Посменно там работало 4 вахтера. Трое вахтеров несколько раз проверив у меня пропуск успокоились и узнавали меня в лицо. Но одна бабулька...

На четвёртом курсе родного иняза пьянствовали мы с американцами.
К трём часам утра допьянствовали до второго ящика водки...
Надо особо отметить, что весь вечер, из политкорректности принимающей стороны, говорили по-английски.

В три часа утра один из американских гостей проснулся из салата, долго вслушивался в речи за столом, а потом тихим голосом на чистом русском языке выдал:
- Ребя, давайте по-русски, а?
А на интернациональные вопросительные взгляды запинаясь пояснил:
- Я к-кажется, английский забыл...

Жила-была одна девушка. Ну как девушка... Лет тридцать было ей. Или чуть больше, разницы в общем-то нет. Так вот жила она себе, жила, и однажды померла. Спала ночью крепко, стало ей холодно, а просыпаться, чтобы одеяло на себя натянуть, она не стала - вот и замерзла до смерти в отапливаемой квартире в большом городе. А что? И не такое бывает.

Умереть-то умерла, но как-то очень странно. Открыла девушка глаза, потянулась и подумала о том, что на работу-то идти не надо - выходной. Но вдруг чувствует - что-то не так. Серьезно не так. Потолок не тот (белый сводчатый вместо серого плоского), постель не та (не диван старый и заслуженный, а хрустальный почти что гроб), да и сама она не очень-то теплая. "Сдохла", осознала девушка и тут же попыталась помереть обратно, чтобы ожить. Да, в жизни победнее обстановка была, но зато все такое свое родное и уютное... Потеплее было опять же. Разноцветнее. В целом, было лучше. Однако попытка ожить предсказуемо не увенчалась успехом. Девушка вздохнула и села в гробу, который, как она увидела, стоял на подстановке в большой белой комнате без окон и тремя дверьми.
- Собаки, мародеры чертовы, - пробормотала она, оглядывая себя. - Пижаму сперли. Мою любимую байковую пижамку. С собачкой на пузе!

Пижамы не было, это точно. Зато была какая-то мятая голубая тряпка, расшитая серебром. И сапоги. А рядом с гробом валялась шапка, гармонирующая с голубой тряпкой. Девушка задумалась - что-то ей это напоминало. Долго думать не получилось - все двери в комнату с треском распахнулись. В проемах высились трое мужиков. Как на подбор - толстые, мордатые и в красных подштанниках.

Сидели вчера у родственника на работе. Вспоминали доблестные советские времена...
70-е годы. Приезжает в колхоз из райкома 2-ой секретарь райкома партии. Проходит в правление. В приемной сидит секретарша. На вопрос:
- Где Василий Сергеич?!
Получает ответ:
- Сеет.
Тот молча пожал плечами, ничего не понимая. На дворе февраль, снег идет... Проходит в кабинет председателя.
Минут через десять появляется председатель.
- Василий Сергеич, с твоей секретаршей все нормально?!
- Да вроде бы нормальная девка, только букву Р не выговаривает.

Да, да, это не опечатка и не розыгрыш - не двухколесная, а именно двуногая. Причем "собрана" она на территории Соединенного Королевства, что не осталось незамеченным в штаб-квартире южнокорейского автоконцерна, чье руководство посчитало необходимым отметить событие, которое случается не каждый день и далеко не у каждого бренда.

Пара из английского графства Дорсет назвала свою дочь Киа в честь автомобиля, после того как девочка родилась на заднем сидении машины Kia.

Тони Ричардсон (Tony Richardson) и Саманта Смайт (Samantha Smyth) ехали в больницу, когда у женщины начались роды. Девочка родилась на заднем сидении автомобиля Kia, и счастливые родители решили так ее и назвать, отказавшись от имени "Тилли" (Tilley), которое они выбрали для дочери раньше.

Родственники городские завели кошку, а она давай им котят родить каждые полгода. Не успевают по знакомым распихивать. Замучившись, решили кошку в деревню отдать, нам, то есть. Взяли мы животинку. А она, кроме как с котами путаться, ни к чему не приучена. Мышей, например, пугается. А в качестве пищи их совсем не рассматривала.

И что придумал мой благоверный. Обругав дармоедку, стал ловить ей мышей сам. Та их внимательно рассматривала, трогала лапкой, удивлялась. Но кушать просила Вискас. Тогда следующая мыша была богато намазана маслом.

Вот под масло мышка пошла хорошо! Следующая тоже была съедена с маслом. Началось невероятное, кошка требовала мышей с маслом! Муж задолбался их ловить, а я возмущалась странным воспитанием кошки. Когда масло в доме кончилось, кошка поймала сама свою первую мышку!

Поехал ставить в авто саб, процесс идет, вся машинна открыта, и тут в бокс заходит маленький котенок, начинает беситься, видно прижился у них, прыгает в машину залез на сиденье и уснул, ну мне без разницы спит и спит.

Установщик через пару часов закончил и естественно надо все настроить и проверить, включает - и тут саб начинает орать кошачьим ором, он со словами "Ах ты мелкий..." разбирает динамик из короба и выуживает ошалевшего котенка. Я в шоке! На что мастер ответил: "Это еще хорошо, что он себя там проявил, а то уже два раза уезжал в сабах, клиенты потом возвращали".

Так получилось, что целый день на нашей работе наблюдалось отсутствие клиентов. Ну, что делать бедным работягам: кто в карты режется, кто на пиво налегает и травит всякие байки про баб. А у одного Васи был притащен из дома разбитый утюг с целью его возможной починки. И вот он в течении восьми часов его собирал, паял, включал, выключал, короче, маялся мужик. В конце смены раздается его радостный вопль: "Заработало!". Остальные, посмеиваясь, похлопывают его по плечу - проявляют уважение.

В общем, все в порядке, утюг работает, нагревается... Тогда этот Вася выдергивает шнур горячего еще утюга и швыряет его (утюг) в полиэтиленовый обычный пакет. Дно пакета, естественно, расплавляется, утюг падает на бетонный пол мастерской и - вдребезги разбивается. Немая сцена. И тогда Вася произносит "историческую" фразу:
- Блин, пакет опять дырявый попался!

Около 250 г. до нашей эры древнегреческий врач Эрасистрат заметил повышение частоты пульса у человека, говорящего неправду. Позже это станет критерием, который оценивает «детектор лжи»

1008 г. ашей эры афганский султан Махмуд Газневи объявил в розыск врача Авиценну и велел развесить его портреты на воротах всех городов страны. Древнейшая известная нам попытка использовать изображение при розыске человека

1248 г. В Китае вышло руководство для следователей с описанием методики установления факта насильственной смерти от удушения или утопления. В 1302 г. в Болонье (Италия) врач Бартоломео да Вариньяна произвел первое в Европе вскрытие в интересах суда

1595 г. В Париже присяжные письмоведы приступили к графологической экспертизе документов, фигурирующих в уголовных делах