Вынимаю из уха наушник и смотрю вопросительно на него, пытаясь придумать, как же на интеллигентный язык перевести фразу «Чё вылупился?»
Он, увидев моё к себе внимание, озаряется улыбкой:
- Девушка, можно с Вами познакомиться?
- Можно, - отвечаю.
- А как Вас зовут?
- Что в имени тебе моем? Оно умрет, как шум печальный, Волны, плеснувшей в берег дальный, Как звук ночной в лесу глухом
- О! - радуется он, - Вы любите Пушкина!
- Да, - честно признаюсь я, - особенно стихи про осень.
Он смотрит на наушник у меня в руке.
- А что вы слушаете?
И вот тут я сделала глупость. Я дала ему наушник и он вставил его себе в ухо. А там.... Сепультура... «Rooooots, blooooodyyyy roooooots»... Я не знаю, что он хотел там услышать. Наверное Грига или Моцарта. Ну или на худой конец Диму Билана или еще какую пакость в том же духе. В общем, Сепультура оказалась для него полной неожиданностью. Глаза под очками у него стали круглыми-круглыми, он отдал мне наушник, не сказав ни слова, и на ближайшей остановке выскочил из трамвая. А такой парень симпатичный. Люди, я дура. Чем это лечить?
- Девушка, можно с Вами познакомиться?
- Можно, - отвечаю.
- А как Вас зовут?
- Что в имени тебе моем? Оно умрет, как шум печальный, Волны, плеснувшей в берег дальный, Как звук ночной в лесу глухом
- О! - радуется он, - Вы любите Пушкина!
- Да, - честно признаюсь я, - особенно стихи про осень.
Он смотрит на наушник у меня в руке.
- А что вы слушаете?
И вот тут я сделала глупость. Я дала ему наушник и он вставил его себе в ухо. А там.... Сепультура... «Rooooots, blooooodyyyy roooooots»... Я не знаю, что он хотел там услышать. Наверное Грига или Моцарта. Ну или на худой конец Диму Билана или еще какую пакость в том же духе. В общем, Сепультура оказалась для него полной неожиданностью. Глаза под очками у него стали круглыми-круглыми, он отдал мне наушник, не сказав ни слова, и на ближайшей остановке выскочил из трамвая. А такой парень симпатичный. Люди, я дура. Чем это лечить?