Филолог

- С ума вы что ли сошли, Надежда Павловна? - разлепил он слипшиеся губы. - Что за обращение, голубушка? Вы, ма шери, никак, телевизор смотрели?
- Понятно. - помрачнела Наденька. - Засыпал мужчина, а проснулся вновь культуровед и филолог. Сиест тристемент, мон ами.

Семион Святославович вдруг осознал, что не помнит абсолютно ничего со вчерашнего вечера. То есть он помнит, как его уговорили выпить коньяку, как мило они обсуждали влияние мирового революционного процесса на культуру России, как продолжили шампанским, как перешли на пиво... А вот с момента обсуждения причин популярности французского утопического социализма до оскорбительной фразы утренней Надежды Павловны - память представляла обширное белое пятно.

- Вы знаете, Наденька... - неуверенно начал Семион Святославович. - Каким-то странным образом у меня совершенно исчезла память о вчерашнем вечере. Как будто Бахус огромным ластиком застолья уничтожил все.
- Включая ваше реноме, Семион Святославович. - ехидно поддела Надежда Павловна. - Опять же, этот проказник запачкал вашу одежду остатками еды, порвал ваш плащ и...

Надежда Павловна зарумянилась и выпалила:
- И был при всем при этом таким душкой! Живым человеком был, а не сборником статей! Вы убили его! Убийца!
Она вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Он хлопка у Семиона Святославовича случилась жесточайшая мигрень и даже некоторое покраснение окружающего мира.

- О боги! За что вы наказываете меня! - пафосно воздел руки потолку Семион Святославович и отправился в ванную пить студеную воду из под крана. У него оттуда студеная текла. Хоть и с хлоркой.
- А коли все по-старому, - закричала из кухни Надежда Павловна, - Извольте, Семион Святославович, после водопоя посетить кухню и дать объяснения своему скотскому вчерашнему поведению. Своему замечательному скотскому поведению вчера.
И всхлипнула как-то по-особенному скорбно.
- Это совершенно исключено, миакарра. - сообщил из ванной Семион Святославович. - Меня уже час как ждут на работе. Вечером поговорим, душенька.
Он воровато пробрался к шкафу, быстро оделся и выскочил из дому, радуясь, что избежал тяжелого разговора.

Еще из подъезда он услышал затейливый мат дворника Семена.
- Что ж за страна такая? - вздохнул он по привычке. - Повсюду клошары и сквернословие. Цутобенде, цутобенде..
И толкнул дверь подъезда. При виде Семиона Святославовича, дворник Семен побелел с лица, вытянулся в струну и произнес:
- Что ж вы, голубушка, Марьсеменна, плюетесь с балкона семечками? Взрослая вроде женщина. Культурная. Как вы можете с этой высоты сплевывать своими губами эти шкурки зажаренных заживо семян подсолнечника? Вы же этими губами Гумилева при прочтении нашептывали! Птьфуй!

Марьсеменна, пенсионерка с пятого этажа, от удивления подавилась семечками и закашлялась. Затем увидела Семиона Святославовича, ойкнула, перекрестилась и вступила:
- Ну что вы, Семен...
- Георгиевич. - подсказал дворник.
- Ну что вы, Семен Георгиевич! - воскликнула Марьсеменна. - Да как же вам не стыдно в такой низости подозревать женщину? Да в себе ли вы, голубчик? Да я ж отроду не брала в рот этой гадости!
- Знаем мы чего ты в рот тянула! - закричала с балкона второго этажа заклятая подружка Марьсеменны, Зойка.
- Тссс! - шикнула на нее Марьсеменна и глазами показала на Семиона Святославовичча.
- Ой! - спохватилась Зойка. - Мильпардон, Семион Святославович! Вырвалось как-то. Прям и сама не знаю что со мной. Обычно ж мы с Марьсеменной аки пара голубей воркуем. А тут вдруг такое...
- Только кровью можно смыть бесчестье такое! - ехидно предложила Марьсеменна. - Как благородная дама, вы должны откуда-то из себя достать крови теперь. Я вам так сочувствую. Семион Святославович давеча вам зря что ли объясняли?
- Что мы объясняли? - спросил умоляющим голосом Семион Святославович у дворника.
- Да вы тут много всего объясняли, мон дженераль! - отрапортавал Семен. - Доходчиво так.
- Ага! До сих пор болит! - сказала Марьсеменна. - Так ведь и поделом нам. Темными жили. Спасибо, батюшко! Прям свет вчера пролился.
- Кстати, насчет света пролитого! - нерешительно кашлянул Семен. - Мон ами, Семион Святославович, авек плезир... убрать вытошненное давеча.. Мильпардон, конечно, что напоминаю, но, думал, может вы запамятовали... А обещались.
- Господи. - сказал Семион Святославович, сгорая от стыда. - Это я вчера тут...
- О даа! - хором сказали дворник и старушки.
- Эээ. А где, собственно? - замялся Семион Святославович.
- Выдурнило вас где? - подобострастно спросил Семен. - Так на этой... Как его... На площадке для падеспани. В беседке, которая.
- Как же там падеспать-то? - удивилась Марьсеменна. - Там ить стол и лавочки.
- Это до вчерашнего дня они там были. Семион Святославович давеча когда жильцов подеспани учили обстановочку немного порушили. Так что теперича там - самый что ни на есть танцпол.
- Как же это я, а? - закручинился Семион Святославович.

Ему было невыносимо стыдно и он абсолютно ничего не помнил.
- Да как-то так вы, да. - боязливо пискнул дворник и замахал метлой. - Но вы обещали сами убрать!
- Уберу я! - буркнул Семион Святославович и вышел со двора.
- Куда мне? На работе тоже небось начудил! - терзал он себя, выходя со двора.
- Пьянь! С перегаром! - ругал он себя, шествуя по тротуару.
- Начал катиться - надо катиться вниз! До самого дна! - скрипел он зубами сворачивая к гастроному.
- Я залью этот стыд! - шептал он себе.
- Я допью этот позор до конца! - шептал он свинчивая крышку с бутылки водки.
- Пусть мир знает, что мне стыдно! - кричал он запивая пивом.
- Никогда мы не будем культурной страной! - мямлил он, лакируя портвейном...

Вечером радостно кричал дворник Семен, показательно танцуя падеспань, по отмашке хлопали в ладоши пенсионерки, что-то немузыкально рычал Семион Святославович.
- Семион Святославович? - раздался с балкона голос Надежды Павловны.
- Щас приду! - многообещающе прокричал Семион Святославович.
- Иди ко мне, грязный пьяница! - счастливо захохотала Надежда Павловна.
- Вот ведь.. - сказал дворник, тяжело дыша. - И из филолога человек может получиться...

© frumich