История из знаменитой "марфинской шарашки" - спецтюрьмы, где когда-то сидел и работал Солженицын. Кто читал "В круге первом" или смотрел одноименный сериал, поймет, о каком заведении идет речь.

И хотя на момент нижеописанных событий оно уже не было тюрьмой и называлось "НИИ автоматики", режим секретности там был очень суровый. Чуть ли не у каждой двери стоял вооруженный боец, а для перемещения разработок между зданиями была сеть подземных тоннелей, чтобы шпионы не дай бог не подглядели из космоса, чем же здесь занимаются. На испытательные полигоны оборудование возили в обычных на вид грузовиках с надписями "хлеб" или "почта" и т.п. На самом деле изнутри они были бронированы, в кузове ящики с секретным оборудованием охраняли два ВОХР-овца с калашами, в кабине еще один охранник в штатском с автоматом, у водителя - пистолет. Номера на них неприметные для простого люда, а гайцы предупреждены, что машины с такими номерами трогать нельзя.

Как-то в очередной раз едет такой спецавтомобиль на полигон. И на трассе чем-то он одному постовому не понравился, тот выскочил на дорогу, голосует полосатой палкой. Водитель на него ноль внимания. Должностная инструкция не позволяет останавливаться ни при каких обстоятельствах. Мента такое отношение к своей персоне не устроило, он сел в свою машину, врубил мигалку и, требуя в матюгальник остановиться, бросился в погоню.

Сразу пояснение: выражение «Груз Громова» являлось кодовой фразой обозначения конвоя на федеральном транспорте (из той же серии, что «груз-200», обозначающую перевозку трупа).

Событие имело место быть в 1985 году (это запомнилось, так как именно в мае того года вышел знаменитый горбачёвский Указ «О борьбе с пьянством и алкоголизмом», породивший вырубку виноградников, давки за спиртным в магазинах и другие сопутствующие прелести типа увольнений с работы и исключения из партии за нахождение под хмельком).

В октябре мне выпала очередь съездить в совсем не «творческую» командировку, то есть включили в состав конвоя. Это не входило в мои прямые служебные обязанности, но ведь для этих целей не существовало каких-то отдельных подразделений и специально выделенных сотрудников. Объявленные в розыск преступники попадались в самых разных регионах страны, и их нужно было оперативно доставить по месту возбуждения уголовного дела.

Одним из халатных упущений Интуриста было то, что иностранцам при въезде в Ленинград не читали технику безопасности. Один лектор мог бы сэкономить труд нескольких бригад скорой. А ведь могли бы организовать с того конца адаптационные курсы и качать дополнительную валюту. А это был вообще невезучий америкашка. Его бы сразу выбраковать - не готов морально и физически, сиди уж дома; нет, тоже поперся. Показать, значит, жене и дочери загадочную страну белых медведей. Какой он храбрый и богатый. Первый раз скорую вызвали с утра. Колитик у него легкий образовался. Приступ геморроя с мелким кровотечением. Ну что: хватил вечером водяры нашу дозу, закусил непривычным, переварить без тренировки не смог. Так отдыхай в номере, лелей свечку в анусе! Нет - потащился с группой по городу; рейнджер. Ах, дворцы, ах, Невский! - как же, деньги уплачены, надо получить все сполна.

На Невском у него брюхо и схватило. Переводчик эвакуировал его в ближайший туалет - под телеателье, напротив Строгановского дворца. Ждут десять минут, двадцать, беспокоятся. Выползает америкашка наверх сильно хромая, разъяренный и мокрый. Порывается переводчику въехать по морде. Выяснилось, что когда он влетел в освободившуюся кабинку, его унитаз смутил. Загажен до непривычности. Он лихорадочно вспомнил армейскую службу и туристские рассказы и проявил смекалку - взобрался на стульчик ногами и сел орлом, подобно русскому рядом. Но он был не орел и не русский, и в кульминационный момент скользнул. Он натужился, ножки старческие дрогнули и он со скользкого мокрого фаянса слетел. Одна нога, значит, сдрыгнулась на пол, а вторая в унитаз. И он загремел набок. Он чуть не вывихнул колено и соответственно изгваздался. Туалетной бумаги вокруг не оказалось и мыла тоже.

Автор этих строк периодически обнаруживает, что есть люди, которые гораздо моложе его. То есть, так то он воспринимает их как обычных людей, но вдруг выясняется, что эти люди не знают и не понимают очевидных для автора вещей. Например, они не жили в СССР и потому могут рассуждать о нем очень странно.

Ностальгия по СССР кажется автору настолько противоестественной, особенно у тех, кто там не жил, что он не удержался от написания настоящей заметки. Кроме того, автору постоянно попадаются персонажи, которые застали СССР в лучшем случае в бессознательном возрасте, но которые бегают по интернетам и доказывают «с цифрами в руках», как там было хорошо. Сам автор цифрам никогда не верит, потому что на любую цифру найдется другая цифра, но многие-то еще верят...

В общем, я решил написать об СССР, таким, как его я его помню. Тем более, что многое из того, что мы имеем сегодня, самым непосредственным образом происходит от типично советских реалий и привычек. И тем еще более, что об СССР, оказывается, мало что известно. Мне как-то попались люди, которые не знали, что в СССР не было выборов. Так что есть повод задуматься.

В брежневские годы мои друзья, муж и жена, попали в диссиденты местного значения. Они подали заявление на выезд в Израиль, а им отказали и заодно выгнали с работы. Живи как хочешь. Стали бороться за свои, как говорится, гражданские права и в итоге оказались диссидентами. Вокруг них крутилось много людей.

Жили они в многоэтажном доме с четырьмя квартирами на лестничной площадке - две и две по разные стороны. Как делали все в то время, выгородили себе нечто вроде тамбура на две квартиры, где и курили многочисленные гости. Там же за недостатком места стояла стиральная машина. Однажды соседка говорит, что кто-то посторонний крутился в тамбуре, когда она открыла дверь. Увидев ее, испугался и убежал. Стали все осматривать и нашли в стиральной машине странный предмет величиной с пятикопеечную монету, но потолще. Сведущий человек признал в странном предмете клопа для прослушивания. О клопе позаботились - поместили в металлическую коробочку плотно набитую ватой. Иногда в полночь, если не спали, вынимали, включали радиоточку и давали клопу послушать Гимн Советского Союза.