Как-то раз меня собрались исключать из школы. Вообще-то, ребенок я был бесконфликтный, покладистый и совершенно не шумный. Сидел себе на задней парте и тихо делал миленькие гадости. Когда учителя в новой школе ко мне малость попривыкли, то и вовсе перестали обращать внимание. Но на первых порах некоторые вещи казались им неприемлемыми.

Вот физика, например. Невзлюбил я физику, что поделать. Не науку как таковую, к ней я был скорее равнодушен. Невзлюбил то, что ей сопутствовало. Предмет, иначе говоря. И приходится признать, предмет в лице строгого педагога Марии Ивановны отвечал мне взаимностью. Не то, чтобы она придиралась или как-то иначе выказывала особенную ко мне неприязнь, но характерами мы не сошлись - это факт. Вариант «стерпится-слюбится» не рассматривался. Мария Ивановна была педагогом классической советской школы (в смысле стиля, манеры преподавания) и наотрез отказывалась воспринимать новые тенденции. Мы постоянно с ней ссорились по мелочам.

Так как бить меня, к ее явному сожалению, было нельзя, а на чистом авторитете у Марии Ивановны не всегда получалось одержать победу, то иногда наши острые диспуты о природе вещей имели продолжение.

Далекий 1988 год. Райком комсомола, совместно с могущественным шефом, в лице крупной и ныне очень раскрученной парфюмерной компании, решает отправить группу молодежи в ГДР на работу в летний период в соотношении 20 детей сотрудников фабрики и 20 самых достойных комсомольцев района.

Как я оказался среди числа самых достойных комсомольцев - отдельная история, поэтому не стану занимать внимание читателей рассказами старого афериста.

Разместили нас в стенах берлинской школы на раскладушках в одном из классов. Утром мы уходили на фабрику по производству кофеварок, а вечером возвращались назад. Поскольку было время летних каникул, учащиеся появлялись в школе редко. Однако, бывало так, что ученики младших классов забегали в холл школы поиграть в настольный теннис.