Крик родился ранним вечером, когда все уже вернулись с работы, но ужин еще не готов, а по телевизору идет какая-то многосерийная фигня.

Крик был качественным - хриплым, до безумия тоскливым, ужасающим. В крике было все - горечь потери, безумие, боль, страдание, бессилие. Крик летел над городом, стучась в окна благополучных семей, приходил к ужину одиноких, врывался в комнаты влюбленных пар.

- Что это, а? - спросила она - Страшно.
- Напился кто-то, - пожал плечами он, набирая воды в чайник. - Вот и страдает.
- Может случилось что-то? - не унималась она. - Так кричать просто так не будут.
- Может и случилось. - равнодушно бросил он и поставил чайник на плиту. - Всегда у кого-то что-то случается.
- Тебе не страшно?

Машина в ремонте, а понадобилось в Москву съездить.
Впервые за много лет воспользовался общественным транспортом.

С вечера изломал голову - что обуть и одеть, что взять с собой.
Кроссовки. Это понятно. На улице слякотно, а на них грязь не так заметна, как на туфлях. И ногам комфортнее.
А одеться тоже - чтобы в транспорте не упариться, а на улице не мёрзнуть.
Значит надо не с борсеткой ехать, а с сумкой, чтобы при необходимости пуловер снять и в неё убрать.
Ладно.
Собрался.

Еду в автобусе-экспрессе - не комфортно.
Ноги в спинку переднего сиденья упираются, и не нахожу ремня безопасности. То и дело поднимаю правую руку к левому плечу. Пристегнуться рефлекторно хочется.
Ладно.

- Нет, ну так во-о-обще не интересно! - протянул дьявол капризно и развалился в кресле. Спинка оказалась жестковата, и он подобрался обратно.
- Тут ведь весь смысл в чем? Чтобы я выманил у тебя душу обманом, через какое-нибудь феерическое надувательство! Чтобы я сыграл на твоих пороках - похоти, глупости, тщеславии, лени, жадности в конце концов! А у нас что получается? Ты отдаешь мне свою душу практически даром!
- Вовсе даже не даром! - проскрипел я со своей кровати. - Я же написал в контракте, чего хочу. И кровью внизу расписался. Все как положено, добавить мне не чего.

Сатана взял с прикроватной тумбочки лист бумаги и скользнул по нему скучающим взглядом.

- Да читал я уже твое условие: «Встретить новый год в хорошей компании», - поморщился он. - Ты вот мне скажи - ты нормальный человек после этого или как? Что, не можешь попросить чего-нибудь стоящего, как все приличные люди? А вот с этим мне просто стыдно связываться, - дьявол бросил листок обратно.

Начало этой истории рассказал мне родной дядя Андрей Сергеевич. Мы с ним частенько пересекались в крохотном передвижном кафе «Донер Кебаб», где я обычно полдничал чебуреками, а он лакомился капуччино. Низенький, лысоватый, он всегда держал себя с неслыханным достоинством, будто он и есть настоящий директор, а не обычный сторож на свалке. Правда, свалка была серьезной - черный и цветной металлолом. Для владельца предприятия дело в меру простое и выгодное: закупил у населения разной железной ерунды, разрезал её на куски, рассортировал соответствующим образом, и сдал на металлургический комбинат по сходной цене.

Работа, по признанию родственника, была непыльная: сиди себе целый день в будочке, контролируй, что там на базу въезжает и выезжает. И за резчиками наблюдай - чтобы работали, металл на куски пластали, а не колбасу. У дяди Андрея всегда под рукой чайничек и сборник сканвордов. Когда надоедало сидеть сиднем, наводил порядок на подведомственной территории: ржавые трубы сгребал в один угол, цветмет - в другой, ржавые машины растаскивал погрузчиком по периметру вдоль забора. В общем, самое то для пенсионера.

- Твою, господа-бога-душу-мать! - Петрович выругался вслед окатившей его машине. - Чтоб ты перевернулся!
Иномарка как-то странно вильнула и вдруг с грохотом перевернулась. И не абы как - через капот. На тротуаре заголосили прохожие.
- Во как. - удивился Петрович - Как будто услышали меня. Только пожелал - бах! и готово. Ну а чего? Разъездились тут, еттить пресвятую богородицу. И птицы...

Голубь шагавший важно по тротуару вдруг остановился, укоризненно посмотрел на Петровича, окашлялся и сказал:
- Петрович, ты офигел совсем?
- Японский бог... - поразился Петрович - Это чего?
- Это - ничего! - отрезал голубь - Тебе ж ясно дали понять, что тебя слышат. Дали или не дали?
- Кто дал? - Петрович все не мог очухаться - Чего дал?
- Дед Пихто! - рявкнул вдруг голубь - Совсем тупой?
- Это что же... То есть это... Ты оттуда? - показал Петрович пальцем куда-то вверх.
- Нет что ты. Птицы разве бывают оттуда? - с издевкой спросил голубь - Они ж под землей живут.
- Ну это.. - все никак не мог сформулировать Петрович - Госсподи..
- Наконец-то. Ну я. Вот чего скажу, Петрович, ты прекращай, а?

Был промозглый и мрачноватый декабрьский вечер. С реки тянуло сыростью. На улицах начинали потихоньку рыжеть фонари. Грызуччи и Бурчалли работали, как обычно, в своей мастерской в мансарде старого дома - Грызуччи старательно орудовал стамеской, а Бурчалли что-то помешивал в котелке над очагом. Вдруг - трах-тарарах! - сквозь слуховое окошко к ним ввалилась троица припорошенных снегом и пряничными крошками книжных дракончиков Тутти. Отряхнувшись от крошек и почти растаявших снежинок (Бурчалли недовольно поморщился, а Грызуччи тоскливо вздохнул - сегодня была его очередь убирать мастерскую), дракончики чинно уселись рядком на каминную полку, и Доннерветтер, как самый старший, вежливо поинтересовался:
- Почтенные гномы, а правда, что вы можете сделать волшебную карамель совершенно любой формы?

Тут, наверное, следует сделать отступление и рассказать тебе, уважаемый читатель, кто есть кто в этой сказке. С книжными дракончиками Тутти ты, должно быть, уже знаком. А Грызуччи и Бурчалли - это гномы. Да-да, самые настоящие гномы - у них длинные полосатые колпаки с помпонами (у Грызуччи в красную полоску, а у Бурчалли в синюю), гольфы до колен, деревянные сабо и широкие кушаки - на них гномы вешают свои инструменты. У Грызуччи это набор маленьких напильников, стамесочек и причудливой формы крючочков, а у Бурчалли - поварешки, ложки и мерные мензурочки самых разных размеров. Грызуччи и Бурчалли - конфетные гномы. Они делают конфеты и варят карамель.

В одном некрупном, но вполне самостоятельном королевстве жила-была принцесса. Красивая и образованная, только ужасно... впрочем, нет, не ужасно, а так, чуточку одинокая. Потому что у неё была большая, дружная семья: папа, мама, бабушка и дедушка с папиной стороны, и то же самое - с маминой.

У папы научилась принцесса ездить верхом и управлять, государством. У мамы - шить на кукол, вышивать крестиком и гладью, лепить зверюшек из пластилина и жарить яичницу Бабушки с дедушками, которые вышли уже на пенсию и жили на дачах, научили её выращивать разные растения: с материнской стороны - пахучие цветы, с отцовской - полезные овощи.

Вот какая наша принцесса была образованная. А уж красавица! И что вы думаете, у неё от женихов отбоя не было? Ничего подобного. Подруги её, кто с веснушками, кто без всякого образования, - ну буквально все повыходили замуж! Иные даже по два раза. А к принцессе приедут женихи, поговорят с ней, поглядят, повздыхают - и в один голос:
- Это нам-с не по зубам-с! Нам бы чего попроще-с.
И удаляются, приседая и кланяясь. Думаете, не обидно?

Раз в месяц, страшно сказать, Софья Петровна травила тараканов! На деле, это происходило так: внука Федю отправляли гулять с дедушкой, а бабушка...

Бабушка усаживалась перед кухонной мойкой и жалобно говорила:
- Дорогие мои, все понимаю... Но, не могли бы вы, наконец, куда-нибудь переселиться? Сухари посушить не успеваю, ягоды для варенья убегают от меня врассыпную, сахара хватает только на пару чашек кофе. Мой многолетний брак находится под угрозой! Муж считает, что я на старости лет стала плохой хозяйкой...

Тогда вперед выступал предводитель тараканов и ответственно заявлял:
- Что ж... Мы готовы пойти на уступки, но только в одном случае.
Софья Петровна, вздыхая, но, не теряя надежды, соглашалась... И неизменно проигрывала.

За столом сидели двое. Мужчину звали Егор. В полумраке кухни его можно было запросто спутать с обезьяной. Большие уши, с отвисшими мочками. Чуть вздёрнутый, широкий нос. Массивная нижняя челюсть. Весь этот набор как-то диссонировал с субтильной, скукоженной фигурой Егора, облачённой в классический наряд - засаленную майку и дырявые треники. Ансамбль дополнял до безобразия замутнённый взгляд. Егор с интересом смотрел на гостя, так неожиданно появившегося во время вечерней трапезы.

Напротив хозяина квартиры сидел Чёрт. И всё бы ничего, да только уж больно чёрт этот на тёщу Егорки сильно смахивал. Ираида Алексеевна к слову сказать, уже как полгода отдыхала в мире ином, и встречу с ней хозяин квартиры в ближайшее время как-то не планировал. А тут на тебе. Сидит. Рожа, сиськи. Она. Только мохнатая, с рогами и козлячьими копытами.

- А я - дракон! - голос немного дрогнул и получилось совсем не так гордо, как хотелось. Она вздернула голову и попыталась посмотреть на других детей так, как должны смотреть драконы: чуть насмешливо и уверенно. Получилось весьма жалко и стыдливо.
- Врешь! - ударило вдруг как камнем. Маленькая куница зло оскалила мелкие зубки. - Какой ты дракон, ты же серая, как крыса!
- Дракон она, - фыркнула толстенькая зайчиха. - У драконов есть крылья, а у тебя нет.

Ей показалось, что вместо земли под ногами образовалась трясина.

- У меня... у меня есть крылья! - предательские слезы начинали навертываться на глаза, закусив губу, она пыталась развернуть маленькие, туго свернутые крылышки, но они не слушались.
- Это крылья? - хихикнула чумазая обезьянка. - Да это просто отростки какие-то, ты, наверное, мутант!
- Что вы с ней разговариваете вообще, она врунья! - крепкий маленький бобр вразвалочку подошел к песочнице, где сидели девочки. - Драконов не бывает, они только в сказках есть, это она выпендривается!
- Врунья, врунья!! - подхватили все вразнобой.