Винни пух с голоду. Данная сентенция, однажды высказанная в дупель пьяным кроликом, не растерявшим от этого своей проницательности, сейчас, постепенно, превращалась из шутки в самую, что ни на есть истину. Ну, то есть Винни ещё не совсем пух, но в животе уже заурчало, а это верный признак приближения голодной смерти, уж в этом - то он был уверен.

По этой причине пора было разрабатывать план «где бы пожрать». В принципе он знал, что медведи практически всеядны и способны прожить на подножном корме, но прошлое знакомство с таковым, в лице грибов, закончилось плохо. Во-первых, эти грибы оказались вовсе не опята и его вставляло так, что он ходил весь день по лесу и орал песни. Во-вторых, потом его ещё и за мёдом понесло, на пару со свинтусом, который по ходу тоже чем-то закинулся, ибо послушно выслушивал всю ту херню, что медведь ему нёс. В-третьих, Пятак оказался никудышным снайпером - в шар попал только с третьего раза, так что Виниамин мало того, что навернулся с такой высоты, так ещё и дробь из задницы с неделю выколупывал (кстати, то дерево он потом спилил, ибо нефиг).

Всё это явственно подсказывало, что не все грибы одинаково полезны, а значит ну их на фиг. Ещё есть ягоды, но долго собирать, так что туда же...

Сегодня Василий Петрович Оводов должен был умереть. Так сказала цыганка. Старая безумная карга в цветастой юбке, с шалью на плечах; седые волосы выбиваются из-под косынки. Она схватила его за руку и, заглядывая в глаза, прохрипела прокуренным голосом:
- Ай, молодой, красивый, покажи ручку, положи получку! Всю правду расскажу - что было, что будет.

Василий Петрович неожиданно для себя остановился, не вырвался, а достал купюру, сунул старухе.
- Ну, давай, гадай.
- Жил ты красиво, - водила цыганка пальцем по линиям на ладони, - всё у тебя было: и деньги, и женщины, и люди тебя уважали. Большой человек, да? Не отвечай, я всё вижу. И сейчас всё у тебя лучше некуда, вот только планов не строй. Умрёшь ты через пять лет. Как свинья умрёшь. Забери свои деньги.

Она протянула деньги. Замешательство и испуг мелькнули в её глазах. Цыганка отпустила руку и собралась уйти, но тут уже Василий Петрович схватил её за запястье.
- А ну, стой, уважаемая. Давай с этого момента поподробнее.

Любому человеку от такого пророчества стало бы не по себе, но не Оводову. Он с улыбкой смотрел на старуху.
- Когда это я умру? Скажешь правильную дату - сразу сто баксов даю.

- Что делать, что же делать? Они меня убьют!
Василий метался по кухне, время от времени поглядывая в угол около холодильника. Там в луже воды лежали бренные останки тюльпанов, присыпанные осколками керамики. Всё вместе раньше было дорогущей вазой с цветами и дислоцировалось на холодильнике. Кто ж знал, что эта фиговина такая неустойчивая и хрупкая? Так что, когда ему вздумалось осмотреть свои владения со стратегической точки «холодильник», из за неправильного расчета угла посадки, на траектории движения оказался объект «ваза» и как следствие - катастрофа...

Василий, кстати, был котом. Вполне себе отечественный кот, серый в полосочку, в меру упитанный и пушистый, со стандартным набором вредных привычек. Жил он в данной квартире полтора года, а вообще год и семь месяцев. Тем самым являясь младшим из обитателей.

- Да не мечись ты так, всё равно ничего уже не сделаешь - послышалось из прихожей. Там располагался бассет хаунд Фома. Он возлежал в своей корзинке на любимом матрасике, но точно знал, что происходит в квартире.
- Тебе то хорошо говорить оттуда, - откликнулся кот - и, кстати, не мог бы ты подойти на минуточку?
- И оставить на месте преступления свои отпечатки лап? Щазз, разбежался. - Насмешливо фыркнул в сторону кухни Фома.
- Умный, сссука... - пробормотал огорчённый неудачей кошак.

Дмитрий был в отвратительном настроении. В таком настроении люди либо орут на кого-то, либо правду-матку в глаза режут, либо курить бросают. Что в таком настроении делают некурящие люди, современной науке неизвестно. Может выжигать чего по дереву начинают, а может и читают что-то модное и неинтересное.

Бросить курить у Дмитрия не получилось, отчего настроение рухнуло совсем уж куда-то ниже уровня моря. В таком настроении лезть в общественный транспорт не рекомендуется даже сильно пьющими психотерапевтами и травматологами. Не успеешь войти, а конфликт уже поджидает тебя в виде чьего-то локтя, хамовитого водителя или похмельных студентов. Потому Дмитрий решил просто пройтись пешком, благо, что до работы недалеко было совсем.

Не обращая внимание на запустение, грязь и отсутствия города-который-мы-потеряли, Дмитрий шел по улице, вдыхая полной грудью и восстанавливая ауру. Ну или карму. Он не так чтоб разбирался в этих тонкостях. Ему что аура, что чакры, что биополе, что флюктуации организма - все едино было. Но день уж, если начался плохо - вряд ли улучшится уже. Ухудшение дня возникло рядом с Дмитрием в виде нестарого еще мужичка и бодро зашлепало по зимней слякоти, откашливаясь и всячески привлекая внимание Дмитрия.

Виктор сидел в очереди к стоматологу и чертыхался. Уже прошло двадцать минут сверх времени, указанного в его талончике. Но перед ним по очереди было два человека, которым было назначено на еще более раннее время. Обычный бардак. И ничего не поделаешь.

В кресле рядом с ним кто-то оставил газету. От нечего делать Виктор взял ее и начал лениво пролистывать. Взгляд уткнулся в объявление: «Решаем ЛЮБЫЕ проблемы. 100% гарантии. Дорого».
- Ни хера себе! - хмыкнул Виктор.
Далее был указан телефон. Но часть газетного листа была оторвана, и остались только четыре цифры.
Виктор вроде и не думал их запоминать, но уже выйдя от врача, понял, что эти четыре цифры помимо его желания впечатались в память.

Сижу, значит, дома. Кушаю торт «Птичье молоко»...
Тут вдруг «дзинь-дзинь» - в домофон звонок. Поднимаю трубку, слушаю.
- Аллё, - говорю.
- Здравствуйте, - в домофоне голос говорит один.
- Вы только трубку не вешайте, - и другой голос говорит в домофоне.
Я молчу себе тихо, не спешу кнопку жать, чтоб дверь им открыть. Осторожничаю немного скрытно.
- Ну, мы, знаете ли, тоже - не дураки. Раз трубку вы подняли, значит, вы - дома. Мы, вам, гражданин, не перепись населения, чтоб не пущать и обманывать, - это оба голоса ехидно так.

Делать нечего - нажимаю на кнопку, впускаю их в подъезд и даже дверь в квартиру распахиваю. На пороге двое: один чуть повыше, другой немного пониже. Хотя оба, прямо сказать, не великаны ростом.
- Здравствуйте, - рыжеватый говорит.
- Мы - из Органов, - это уже шатен поддакивает.
А я стою, треники подтягиваю, «Птичье молоко» дожевываю, и крем на линолеум роняю.

Есть люди вокруг, которых ничего не происходит, их большинство, они живут в зеленой тине вдали от водопадов и водоворотов, тупо пережидая свою жизнь.
Но есть люди, с которыми постоянно что-то случается. Противно даже.
Я из этих. Нас тоже не мало.

Однако существуют такие штучные судьбоносные персонажи, в сравнении с которыми, приключений у меня не больше чем у мумии личной жизни...
Вокруг этих последних, все время что-то заворачивается, одна случайность цепляется за другую, образуя затейливые узоры. Вся жизнь этих редких людей целиком похожа на высосанный из пальца неправдоподобный боевичок...
Итак - маленький рассказ о таком человеке.

Вечно никто не живёт. Даже жители Седьмого неба умирают. Правда, ненадолго. Реинкарнация проходит почти мгновенно. Не успевала душа последним выдохом сорваться с губ, как тут же её ждало другое тело - розовое пухленькое детское тельце, сулящее долгую, счастливую жизнь без забот, болезней, неприятностей и насущных нужд. И как приятно снова пройти все радости детства, азарт юношества, силу и уверенность зрелости и мудрость старости. И так до бесконечности. А самое главное - это никогда-никогда не надоедает. От счастливчика, попавшего на самую вершину небес, требовалось всего лишь соблюдать несколько законов. Всего несколько заповедей. Не нарушить несколько запретов.

Бывают, правда, недоразумения. Некоторые не могут удержаться от соблазна и, с умыслом или по наивности, переходят запрещённые границы. Как ни удивительно, случается такое довольно часто, ибо люди, даже прошедшие такой тяжёлый и долгий путь на Седьмое небо, всё равно остаются людьми. И как всем людям, им свойственны спонтанность, непредсказуемость и неудовлетворённость. Довольствоваться тем, что имеешь, не в их правилах. Всегда чего-то не хватает для полного счастья. Постоянно ноет под ложечкой, когда думаешь о запретном. Запрет для того и запрет, чтобы его нарушать. Чтобы посмотреть, что случится, если его нарушишь. А не случается ничего. Совсем ничего не происходит. И если хватает ума на этом остановиться, то наказание может быть по-отечески мягким. А другие, почувствовав безнаказанность и вседозволенность, идут во все тяжкие, пока не нарушат все запреты, не успокоятся. Ещё и другим хвастаются, мол, смотри - нарушил, а мне за это ничего.

- Принцесса! Прин-цес-саааа! - заорали под окнами. - Прекрасная принцесса здесь живет?
Она раздраженно вздохнула и высунулась из окна:
- Чего тебе?!

Внизу стоял принц. Обыкновенный прекрасный принц, конь в комплекте.
Принц задрал голову:
- Принцесса, говорю, здесь живет?
Она поморщилась и заорала в ответ:
- Нет ее! Гуляет во полях, да во лесах, цветы собирает. Завтра приходи!

Принц внимательно посмотрел наверх, потом вытащил кусок пергамента и сравнил рисунок с белобрысой головой, которая сейчас торчала из окна:
- Я тебя узнал! Ты же принцесса, зачем обманываешь?!

У Коляна заколотилось сердце - отступать некуда, до утреннего экзамена всего несколько часов, а вдруг ЭТО сработает? Он открыл окно и, пытаясь выдавить слезу, просипел сорвавшимся голосом:
- Халява, помоги! Что хочешь, для тебя сделаю.

Постояв еще немного, для верности, с жалостливым лицом, страдалец завел будильник и рухнул на кровать без сил. Ночью он увидел странный сон...

Находится он в маленькой и тесной приемной, перед дверью какого-то важного кабинета. Вокруг него странная полуодетая публика, как будто каждого только что вытащили из постели, собственно, он и сам стоит в одних застиранных и полинялых трусах. Николая, в обычной ситуации, такое положение непременно позабавило бы, но сейчас это его не смущало, а все внимание было приковано к заветной двери, с массивной золотой табличкой «ХАЛЯВА Н.В.» Периодически оттуда, картавым стариковским голосом, выкрикивалась фамилия присутствующего, и он обреченно скрывался за ней. Вот снова послышалась чья-то фамилия, и симпатичная девушка в прозрачной ночной рубашке, нервно дернув острым плечиком, нерешительно повернула дверную ручку. Не успел Колян опуститься в дремоту ожидания, как из недр вожделенного кабинета донеслось:
- Сгучкин Николай!