Самый Главный Умняк Необъятных Территорий вошёл в опочивальню Величайшего Главнюка, когда тот приступал к десерту. Беспокоить Величайшего Главнюка в столь ответственный момент разрешалось только самым приближённым особам и только в самом экстренном случае.

Величайший Главнюк недовольно посмотрел на посетителя и отодвинул блюдо.
- Ну, что ещё? Неужели нельзя подождать, пока я закончу трапезу?
Самый Главный Умняк покорно склонил голову и забормотал:
- Ваше Главнючество, дело государственной важности.
- Что, война?
- Пока нет.
- Конец света?
- Нет. Что вы!
- Остальные дела могли бы подождать, в отличие от десерта. Он вряд ли будет ждать. Да и аппетит ты мне перебил. Казнить тебя, что ли?

Было у отца три сына: жадный, хитрый и пофигист.
И было у него три волшебных трубы: золотая, серебряная и чугунная.
И вот помер отец и не успел отписать, кому какой трубой владеть следует.

Жадный сын сразу схватил золотую трубу.
Открыл на ней вентиль, и вышел из трубы джинн нефти.
И сделал жадного сына олигархом.

Хитрый сын спорить не стал и взял серебряную трубу.
Открыл на ней вентиль, и вышел из трубы джинн газа.
И сделал хитрого сына премьер-министром.

- И откуда таки на нас свалилась эта цаца, Жора? - спросил мужчина постарше.
- Цацу прислали аж из Житомира, - ответил мужчина помладше, - Теперь цаца целыми днями звонит обратно в свой великий Житомир, шобы поплакать за жизнь в нашем захолустье.
- Шо вы говорите? - мужчина постарше дёрнул подбородком, - Я всегда утверждал, шо телефон в сберкассе должен иметь выход только на милицию. Почему три целых клиента должны ждать вот уже целое утро, пока цаца наговорится и соизволит принять деньги на книжку? Я всецело поддерживаю эту пожилую даму!
- Миша, я таки не очень понимаю эту вашу махинацию с дробями, но крепко уважаю целостность вашего мнения, - кивнул мужчина помладше.

- Слушайте меня свободным ухом, столичная цаца! - возмущалась тем временем пожилая дама, - У меня больше дел, чем у вас пустоты под бигудями. Оставьте в покое варнякать по телефону, начните обслуживать население! Мы устали слушать за ваши мансы и хочим пополнить книжки.

Дверь распахнулась и в помещение вошли трое мужчин. Один из них направился к окошку кассы, второй остановился в центре комнаты, а третий заложил дверь, просунув ножку стула в ручки.

Пожилой мужчина в темном бушлате перевернул кусок мяса, что жарился на импровизированном, в два кирпича, мангале. Крыса оказалась довольно большой, особенно аппетитно выглядел хвост, уже покрытый хрустящей корочкой. За процессом следил паренёк в грязной синей спецовке. Он ещё не совсем привык к особенностям профессии, и подобные трапезы были для него в диковинку, по крайней мере, о них ни слова не говорилось на том ускоренном курсе, который он закончил с отличием.

- А что, Петрович, - нарочито развязно спросил он. - Давно в сантехниках ходишь?
- Так, почитай, лет сорок уже, - ответил тот и вновь перевернул крысу. - Всякого насмотрелся: развесил не один километр труб и не одну тысячу радиаторов, а в лёгких, думаю, никак не меньше мешка цемента. И побывал в каждом тоннеле, даже там, где дерьма примерно по пояс и кто - то плавает в нём, огромный и скользкий. Работать там было очень страшно, особенно когда кто - то в темноте осторожно кусал за ноги... Сорок лет уже так работаю, целая жизнь, прикинь...
- Наверх-то не тянет?
- А чего я там не видел? Тут тепло, жратва под ногами бегает... А курево с батарейками диспетчер прямо в люк сбрасывает. Красота!
- Не жалеешь, значит?

Тяжелая дубовая дверь слегка скрипнула коваными петлями, и в избу устало вошел бородатый старик. Скинул на лавку котомку. Поставил к дверному косяку старенькую, явно часто используемую, двустволку. Крякнул, избавившись от потертого на локтях тулупа, и усевшись рядом с котомкой стал тяжело стаскивать с ног заиндевевшие валенки.

- Дедуль ты? - из кухни, вытирая руки расшитым льняным полотенцем, выглянула девушка.
- Я, внучка, я. Кто б еще это мог быть в такой глуши?
- Ну, мало ли. Время-то вон какое, неспокойное.
- Да... Времячко... - старик наконец-то избавился от валенок и устало откинулся спиной на стену - Внучка, сообрази чайку что ли. Устал я. Сколько пройти пришлось - это просто ужас. Скажу - не поверишь.
- Да, конечно, сейчас самоварчик раздую. Я как раз блинчиков испекла. Еще горяченькие. Как говорится: с пылу с жару.
- Ух ты. Ждала что ли? - усмехнулся дед в бороду, проходя на кухню в след за девушкой - Скажи еще переживала.
- Если честно, то да. - девушка враз посерьезнела - Уже Рождество прошло, а тебя все нет и нет. Я уже извелась вся. Обычно ты больше чем на три дня не уходил. Что, совсем дела плохи?
- Не то слово, родная, не то слово... Весь патронташ извел. Пришлось даже из НЗ патроны брать. И так год от года этой нечести все больше становилось, но в этом году что-то страшное. Как саранча. Куда не глянь - везде они. И ладно бы были безвредными, и Бог бы с ними, и пусть бы себе копошились. Так ведь они же как разведчики. За ними же другие идут во след. Вовсе не такие милые и симпатичные.

Это была самая обычная рюмочная на окраине города в рабочем районе. Забегаловка, ганделык, шалманка. Шесть столов, накрытых клеёнкой в цветочек, потёртые стулья, кафельный пол, тюлевые шторы на окнах. За стойкой, из-за блюд с бутербродами выглядывала дама предпенсионного возраста, эдакая бандерша, взгляд которой поставит на место любого зарвавшегося алкаша. За одним из столиков четверо нетрезвых пролетариев тихо спорили о каких-то фланцах и шаге резьбы.

Олег брезгливо окинул взглядом помещение и рефлекторно подался к выходу, но Валера остановил его и подтолкнул внутрь. Усадил за стол, расправил складочку на клеёнке, сдвинул в бок солонку и банку от «Нескафе», на половину забитую окурками.

- Это что? - Олег удивлённо озирался. - Что мы здесь делаем? Ты с ума сошёл?
- Расслабься, - Валера закурил, выпустив клуб дыма в потолок.
- Что значит расслабься? Я в худшие свои времена обходил такие гадюшники десятой дорогой.
- И очень зря. А я тут раз в неделю завтракаю. Кстати, тут пельмени ничего, салатики съедобные, а бутерброды с бужениной - пальчики оближешь. И водка не бодяжная. А утром народа не много. Ну, что, давай, по пиву для начала, пока пельмени приготовят.

- Будьте так любезны, - начал вежливо я.
- Я вас слушаю, - ответила продавщица хозтоваров, радостно улыбаясь.
- Могу я попросить метр этого провода?
- Не хватило? - услужливая улыбка, которой её наверное обучали на специальном тренинге.
- В смысле? - я укоризненно смерил её взглядом.
- Вы же вчера покупали, ровно один метр, - девушка зарделась, и стала зачем-то поправлять на себе фирменный передник, - вы не помните?

Клиент всегда прав, и я сделал серьезное литсо:
- Помню, но это к делу не относится! - иногда я сам хренею от преобладания металла в голосе, - режьте метр!
- Хорошо, - она опять попыталась улыбнуться, - может два?
- Один! - я с трудом сдержался, и чуть не добавил к одному "блять".

Во раззвонились! Кончай звонить. Никого дома нет...
Ну вот... Наконец-то хоть немного отдохну, пока хозяева не вернулись. Как вернутся, минуты свободной у меня не будет. Одна хозяйка после работы по три-четыре часа разговаривает. И такую чушь несет! Мембрана вянет...
- А вы слыхали? Ледник обратно идет! К 2000 году будет на станции метро «Пушкинская»! А ей в ответ:
- А вы слыхали? Снежный человек на снежной бабе женился!

И вот всю эту ерунду я с утра до вечера слушать должен. А я помню, как меня на заводе на редчайшем импортном оборудовании собирали! Какие мы с коллегами хорошенькие с конвейера сходили! Все со знаками качества! Благодаря мне, думал, в «Скорую помощь» позвонить можно. Я города соединять могу, страны... Буду помогать людям друг другу в любви объясняться! Какое там!

Только хозяйка трубку положит, уже бабуля меня к себе тянет:
- Никитична, ты слыхала? Говорят, в моду вошли женские стеганые пальто из одеяла с пододеяльником.

Роковая Снегурка

Снегурочка сидела на шатком табурете. В одиночестве и клубах сигаретного дыма. Пьяно икнула, навалившись на липкий кухонный стол. С негодованием отпрянула. Жадно затянулась и затушила сигарету в маслянистой луже недоеденных шпрот. Поправила разорванный чулок и твердо заявила:
- Нет, Дед Мороз! Нет!

Мороз крепчал

- Это банально, банально!
- Уже нет. Сто лет назад было банально. Сейчас самое то.
- Ну, не знаю. Столько раз...
- Не сомневайся. Все новое - хорошо забытое старое. Милая, симпатичная, беззащитная девочка, замерзшая в новогоднюю ночь...
- Рождественскую ночь.
- Раньше - Рождественскую. Теперь Новогоднюю. Новая трактовка. Бедная девчушка озябшими пальчиками пыталась дотянуться до кнопки домофона. Не смогла. Уснула. Укрылась снегом. Солнечным морозным утром ее найдут. И взгрустнется людям. Подумают о превратностях человеческой судьбы... и так далее. Лучше меня знаешь.
- Знаю. К сожалению. Морозко, только не так, как в прошлый раз...
- Новая трактовка будет. В лучшем виде. Пей давай.

Жила была мама. Она вообще-то была смелая. Только мышей очень боялась. А ещё больше - крыс (крыс даже папа боялся). Вот однажды мама ночью проснулась, смотрит, стоит рядом с кроватью большущая крыса. Мама ужасно испугалась, но папу будить не стала (она знала, что он тоже испугается).

А крыса вдруг как заговорит человеческим голосом:
- Я уйду навсегда, если ты исполнишь три моих желания! Во-первых, отдай мне колбасу варено-копчёную.
Мама достала из холодильника килограмм колбасы варено-копчёной, отдала крысе (сама думает: лишь бы только ушла!)
- Во-вторых, - говорит крыса, - отдай мне молоко повышенной жирности! Мама и молоко отдала! (Сама думает: хорошо, что я купила вчера пакет как раз повышенной жирности!)
- А в-третьих, - говорит крыса, - отдай мне своего маленького сыночка!