Тяжелая дубовая дверь дрогнула от удара, сорвалась с петель и рухнула на пол, подняв облако пыли. В проёме показались две фигуры. Двое мужчин вошли в зал и огляделись.
Тот, что справа, был облачен в полный доспех с серебряной насечкой, а с его плеч свисал разукрашенный священными символами плащ - когда-то белый, теперь же сильно испачканый.
Тот, что слева, довольствовался легкой, плотно облегающей одеждой из темной ткани, а лицо скрывал под черной повязкой, сквозь которую поблескивали лишь раскосые прищуренные глаза.
- Вот мы и пришли, - выдохнул рыцарь в белом.
- Кажется, да, - кивнул воин в черном. - Это, безусловно, то самое Третье Око.

Дяди и тети!!!
Может показаться странным, что я обращаюсь к вам так, но если подумать - это почти тоже самое, что и «братья и сестры», просто по-взрослому. Сегодня вы все пришли на собрание и во всех глазах я читаю только один вопрос «Какого, соппсна...». В связи с этим притча!

Один бедный крестьянин не знал «какого соппсна» и обратился он с этим вопросом к случайному прохожему. Ночью. Ибо днем крестьянин работает. Прохожий испугался и отдал крестьянину кошелек и часы. И стало крестьянину благо и известно который час. А прохожий ушел с вопросом «Какого соппсна?». Мораль этой притчи очевидна как подлость бедного крестьянина - Не бойтесь вопросов и не бойтесь задавать их.

Как сказал Великий Прайор в своем послании «к субординатам. Стих 8-й» - «Что за вопросы, дети мои?! Конечно надо брать Самсунг!». И мы готовы сказать о том где лучше брать Самсунг. На улице Светлой Радости центр Самсунг - источник Светлой Радости!

Вы знаете, Виктор, сегодня самое время гадать. - многозначительно сказала Римма Коновалову в лифте.
- Чего там гадать-то? - не менее многозначительно ответил Коновалов, морщась от запаха духов Риммы. - По нынешним временам надо знать точно.
- На суженую, например, погадать. - кокетливо подмигнула Римма. - Самое время вам. Не век же вам холостяковать.
- Мы ведь с вами одногодки? - сощурился Коновалов.
- Хам! - рассмеялась Римма и еще сильнее запахла духами. - Кто ж так за женщиной ухаживает?

Когда Николай Михайлович Кравцов попал под автобус, для него все перестало быть сразу и очень быстро.
Если говорить без обиняков, он просто успел крикнуть: "А! Куда ты прешь!" - и на этом для него закончились любые диалоги.

...Свет назойливо резал глаза, только поэтому Кравцов очнулся. Больше всего его возмутило то, что он лежал на какой-то гранитной плите посредине абсолютно пустого зала. Николай Михайлович возмущенно пожал плечами, но никому до этого не оказалось ровным счетом никакого дела. Тогда он встал, обернул вокруг тела ослепительно белую простыню ("Хоть этого не пожалели, алкашня. Того и гляди, трусы пропьют с покойника!") и отправился искать справедливость. Долго искать не пришлось.

Старый орк, хромая, вошел в таверну, посмотрел по сторонам и сразу изменился. И без того недоброе рыло его перекосилось, брови упали на глаза, глаза, в свою очередь, сузились, челюсть выдвинулась еще дальше вперед. Только клыки продолжали торчать все так же, как и торчали до этого. Угрожающе.
Он дернул ртом.
- Эльф, - прорычал орк. - Здесь никогда не было эльфов!
- Пятьдесят лет после войны прошло, - заметил хозяин, протиравший пивные кружки за стойкой. - И уже лет тридцать как здесь можно увидеть и эльфа, и гоблина, и хоббита... Ты где пропадал, орк?
Эльф, который сидел в дальнем углу за самым колченогим столиком и который так разозлил нового гостя, вдруг крикнул:
- А! Так это ты?

1. Жыл был не маленький мальчик по имени Юра. Одним позним вечером он возвращалься домой с крутой тусы. Про ходя мимо клабдбища он заметил кое-что не обычное. Подняв предмет, он понял, что это древний артеФАКт. Не зная что с ним делать, он пошел к своему другу. Выпив пару литроФФ вотки они решили поискать данные в интернете. Когда поисковик www.sala.net выдал им результат, они решили еще выпить. Артефактои оказалось не что иное как талисман вызывающий много сала и вотки. Прошло уже много лет, но Юру до сих пор никто не мог увидеть, говорят что он прячеться в лесах и каждый вечер используе талисман, лиш бы не приехать к другу в гости. Вот и сказачки конец, а кто слушал, да только ты.

2. Жыл был не маленький мальчик по имени Юра. Одним позним вечером он возвращалься домой с крутой тусы. К нему подошли два злобных дяденьки с явно нехорошими намереньями. Но Юра был парень не промах. Он их в открытою спросил:
- Дяди, а что вам надо?
Ничего. - ответили дяденьки, убегая от Юры.
Вот так грязные носки не стиранные два года, спасли жызнь дыденьким от злобного Юры.

Был час ночи. Солнце давно уже скрылось, будто боясь темноты, надвигающейся на город. Геша уже собирался лечь спать, когда раздался стук в дверь, даже не стук, а грохот инфернальной силы, от которого затрясся весь его домишко. Первое, что подумал в этот момент Геша: «Какой идиот долбится в мою дверь, да ещё так настойчиво, если есть звонок? В час ночи...» И тут ему стало страшно.

Геша Пирогин проживал чуть ли не на окраине города. Вокруг никто не жил (кроме бомжей). Лет десять назад здесь начали строить новый жилой комплекс на месте деревянных одноэтажек, да так и не закончили. Это стало одним из самых неблагополучных мест города, которое сразу же облюбовали бомжи, маньяки да наркоманы. Тут и днём ходить было страшно, не то что ночью. Ночью здесь лучше и носу не показывать (если вы, конечно, не самоубийца). Почти каждую неделю в этом районе кого-нибудь да убивали или насиловали, или и то, и другое вместе. Геша давно бы переехал отсюда, если б средства позволили. Но средства не позволили, и теперь он понял: всё - попал.

Вампир умирать явно не собирался. Нашпигованный серебряными пулями, мокрый от святой воды, проткнутый осиновыми колышками в шести местах, он ворочался на замшелом надгробии, что-то глухо бормотал и пытался подняться. Оставалось последнее средство: приложенное ко лбу упыря распятие должно было выжечь мозг. Ван Хельсинг брезгливо перевернул порождение тьмы и ткнул в него крестом. Вурдалак неожиданно захихикал и непослушными руками стал отталкивать распятие.

- Этого не может быть! - ошарашенно обронил вслух охотник за вампирами.
- Может, - неожиданно отозвался упырь густым хрипловатым басом. - Крест, я чай, католический?
- Ну...
- Хрен гну, - недружелюбно отозвался вампир. - Нам от энтого щекотка только, да изжога потом. Православные мы, паря.

Из сна Алекса вырвал громкий звонок телефона.
- Да? - хриплым после сна голосом спросил Алекс.
- Алекс, у нас проблемы, - сказала трубка.
- Видел по телевизору, - Алекс потер переносицу и снова откинулся на подушку.
- Значит, все знаешь.
- Знаю, - согласился Алекс.
- Нам нужна твоя помощь... - трубке было неприятно это говорить, но ситуация и впрямь была почти безвыходной.
- Вы же знаете мои условия. Сколько сейчас времени?
- Пять вечера.
- Пусть за мной заедут в девять.

И не дождавшись ответа, положил трубку. Они в любом случае заедут, даже если он обложит их матом. Он накрылся одеялом и снова заснул.

[менее чем через трое суток после этого момента]

Судебный процесс окончится, не успев начаться. На всё про всё уйдёт минут десять-пятнадцать, не больше.
- Бла-бла-бла-бла-бла, признаёте ли вы себя виновным? - спросит судья.
Трое обвиняемых, стоящих перед ним и утративших последние остатки рассудка, не задумываясь, ответят почти хором, что не имеют никаких возражений и, несомненно, проходят по всем пунктам.
- Всё, что было сказано - это про нас, - заявят они. - Так что, получается, мы в полной жопе.
- Что верно, то верно, - благодушно согласится судья. - На меньшее и не рассчитывайте за ваши ужасные преступления. Если хотите знать моё личное мнение, это не для протокола, то вы - настоящие чудовища. Животные. Мрази, которых следует линчевать прямо в этом зале.

Подсудимые без сил рухнут на свою скамью и заплачут. Один из них, Размазня, возможно, даже в голос. В зале поднимется ропот из-за высказывания судьи, понятого буквально.
Размазня заберётся под адвокатский стол и оттуда будет, сдерживая тошноту, наблюдать, как Карла и Рыжего медленно разрывают на части десятки рук. Мучимый спазмами, вне себя от страха, он не сразу поймёт, что его убежище перевёрнуто, а вокруг - только демонические глаза. Лица людей, забрызганные кровью его друзей, покажутся ему искажёнными яростью гримасами карнавальных масок, а их бессвязный рёв пробудит в его памяти давно забытые детские кошмары.

Когда Размазню поднимут над головами и вынесут на улицу к толпе, он начнёт кричать, и будет кричать даже тогда, когда услышит треск своих рвущихся сухожилий.
А потом он перейдёт на визг.