Я не люблю поезда. Очень. В числе многих факторов, о которых как-нибудь в другой раз расскажу - категорическая невезуха на попутчиков. За исключением редких случаев, когда попутчики - мои друзья и мы занимали все купе...

Нам с приятелем, как-то летом, чего-то вдруг понадобилось в Москве. Я согласился на поезд только потому, что мы вдвоем - это уже половина кворума, значит будет полегче. Потому, что "клево" и "классно" не будет точно! Я сразу, честно, об этом сказал. Вокзал, мы уже загрузились, стоим у вагона, курим по последней. Макс (это приятель) по сторонам озирается, провожает взглядом пассажиров, проходящих в вагон, тыкает меня в плечо, когда проходят хорошенькие девушки. Их, кстати, немало прошло... При этом Макс поглядывает на меня с таким видом, будто сам покупал билеты хорошеньким девушкам, а самым лучшим купил билеты в наше купе.

Мы тогда заканчивали школу. У одного моего друга мать уехала в командировку. Мы все (а нас было пятеро) ушли с занятий, купили водки и пошли к нему. На закуску у нас было 5 кило сарделек, которые заботливая мама оставила сыну, чтобы не голодал, и мы их периодически варили.

Захотев по малой нужде, один из нас с трудом встал и побрел в туалет. Долго пристраивался к унитазу (а так как дверь была открыта, мы все это видели), потом понял, что не попадет, и повернулся к ванной. Хозяин квартиры, сидевший рядом со мной, схватил со стола сардельку и, подкравшись к копающемуся в ширинке парню, сунул ему в руки сардельку. Тот блаженно расслабился. Но самое интересное произошло после...

Москва, начало девяностых, вечер. Длинный гулкий подземный переход, в который нормальные люди спускаются только по крайней необходимости. По переходу шел терминатор, в этот раз он был в образе низенького лысеющего школьного учителя географии. Серый костюмчик, галстук, очки, глаза в пол. На вид ему под пятьдесят.

Впереди послышались многочисленные нервные голоса, не сулящие ничего хорошего: «Твоя девчонка идет с нами! Может, ты чем-то недоволен!?» В следующий момент, навстречу терминатору вышли двое крупных агрессивных парней с футбольными шарфиками на мощных шеях. Один прошел мимо, но другой, проходя почти успел задать учителю географии животрепещущий вопрос: «Э! Слышь? А ну быстро сказал, какая лучшая в мире футбольная кома...»

Терминатор очень испугался, но не растерялся, ведь он почти год готовился к этому непростому вечеру... Из одного рукава учителя показался электрошокер, а из другого жало длинного сапожного шила. Мгновение и обездвиженное тело в шарфике уже лежало на цементном полу. И тут началось...

Парень в аптеке передо мной попросил соску, побольше размером.
- Да они все вроде одинаковые, - озадачилась аптекарша, - Вам для какого возраста?
Парень весело ответил:
- 24! Самому себе беру!
В глазах у аптекарши запрыгали недоверчивые чёртики.
Парень с виду был нормальной ориентации.
Соска ну никак не вязалась с его брутальной мужественной физиономией.
- Друг посоветовал! - пояснил парень, - говорит, проверенный способ. Оказывается, если мужик заснёт с соской во рту, то он её уже до утра не выпустит. Младенческий рефлекс включается. А с соской храпеть невозможно. Пусть жена ржёт сколько угодно, зато хоть выспится!

Вот и закончилось мое путешествие по Германии. Рассказываю с самого начала.

Один мой знакомый (вместе служили в Моздоке), сказал, что неплохо было бы свидеться. Захотел его удивить. Он там большой человек, автобусы ремонтирует, построил за пять лет двухэтажный дом в кредит, купил машину, но не женился.

Всеми правдами и неправдами собрав документы на визу на три недели (отдал за нее полторы тысячи, включая различные страховки), я начал читать отзывы тех, кто там уже был. Малоутешительно. Хлеб дорогой, мясо дорогое, водка - тем паче. Набрал полную сумку тушенки, литровую бутылку водки (больше нельзя), блок крепких сигарет и последние деньги (всего 8200 рублей). Разобрал и смазал ружье, его части и патроны спрятал между банками. Еще взял плащ-палатку, упаковку спичек, крючки, леску и рюкзак, чтобы было удобно носить.

Доехал до Москвы. Такая же помойка, как пять лет назад. Не убрано, менты на каждом шагу, но вроде не пристают. Доехал до посольства, подал документы, сказали ждать до послезавтра.

Лет в двенадцать ко мне приклеилось прозвище - Непутёвый. В шестом классе поругался с учителем, и, сооттветственно, отец был вызван в школу. Дома ждала трёпка. Мой старший брат, Игорь был гордостью семьи. Учителя его хвалили. С восьми лет занимался судомодельным спортом.

Я учился так себе. Поменял штук десять секций и кружков. Но «непутёвым», меня назвала, наша с Игорёхой тётя. Она преподавала в школе литературу, и после моего конфликта с химичкой, пришла к нам домой, и я впервые услышал это липкое прозвище.

Дальше - больше. Братан по субботам и воскресениям зубрит учебники, а я по дискотекам и подвалам. Игорь учит «Мцыри», а я в тихую запоминаю стихи Баркова. Он по математическим олимпиадам, я - грущу в детской комнате милиции. После восьмого класса - прощай школа! На вольные хлеба, на степуху! Правда, получил стипендию пару раз - лишали за прогулы, за пары.

Есть у меня знакомый, с которым еще в давние годы сложились хорошие отношения, но сейчас видимся редко - жизнь разводит. И рассказали мне как-то про него, что он женился, причем женился на самой что ни есть настоящей графине, носительнице одной очень известной дворянской фамилии (уж не буду говорить какой, вдруг подведу). Ну графиня так графиня - дело, в общем-то, житейское, ничего особенного, с кем ни бывает. И вот как-то в слегка поддатом состоянии решил я позвонить ему - как дела, да то, да се... Трубку берет женщина.

- А можно Леху?
- Алексея нет дома.
- А Вы, наверное, Маша?
- Да.
- А правда, что Вы графиня?
- Да правда-то правда, только мне эти вопросы так надоели...

Иду на работу. Навстречу 2 бомжика (где-то лет по 50), пьяные сильно очень (время около 7 утра). Это мизансцена. Далее их диалог.

- Да нет никакого питерского рока!
- Как нет?! А "Алиса", "ДДТ", "Чиж"?! ...
- Ну ты ваще! Кинчев - москвич, Шевчук - татарин (тут ошибка, он русский из Уфы), Чиграков (именно так, а не Чиж) из Дзержинска.
- Да не... Кинчев же точно питерский.
Ответ меня убил на целый день... Внимание!
- Ты его песни слушал ваще? "В Москве я ленинградец, в Ленинграде - москвич". Это как тебе?!

Это женские обязанности (ооооооооо, сейчас я тебе расскажу про мужские, ты офигеешь)
Где мои носки? (где положил, там и возьми, откуда я знаю, сколько у тебя нычек за диваном)
А что, секса сегодня не будет? (уже нет, а можно было, блять, не спрашивать?)
Моя мама считает, что заботилась обо мне лучше (ну так и трахай свою маму)
Я забыл, сделаю потом (когда в следующий раз ты попросишь жрать, я отвечу так же)
За тебя заплатить или ты феминистка? (так и скажи, что ты жлоб, куртуазно выражающийся)
Мне все равно, что ты наденешь.
Тебе точно понравился секс со мной? (нет, все было ужасно, могу рассказать, насколько)
Может, поиграешь с ним? (могу узлом завязать, чо)
Я сказал, что постараюсь, это не значит, что я пообещал.
Твой день 8 марта.
Как ты относишься к сексу без обязательств? (а как ты относишься к динамо?)
Ты должна доверять мне (то есть глазам своим ты мне предлагаешь не верить?)

Вся эта история началась далеко не спонтанно, хотя и достаточно резко. Последние года два я частенько раздумывал о том, что неплохо бы сесть на диету и сбросить поднакопившийся за последние лет пять-семь жирок, но мне все как-то мешали внешние обстоятельства. Ну, если быть до конца честным, я сам эти обстоятельства в большинстве случаев придумывал: вроде всяких праздников, дней рождений людей, на которые я спокойно мог не ходить, и никто моего отсутствия и не заметил бы, ну и прочих алкогольных мероприятий.

А живот все это время, рос, рос и наступил момент, когда у меня возник вопрос - кто для кого живет: я для живота или живот для меня? Вопрос был, конечно, чисто риторический, даже в зеркало не надо было смотреться, чтобы понять - я живу для живота, чтобы он был такой пухлый, гладкий и, главное, большой.

С одной стороны, это, конечно, замечательно. Ведь в такой бурдюк можно влить практически неограниченное количество пива и вложить множество вкусных продуктов. И тогда он молчит и не бурчит на меня, высказывая, таким способом, недовольство, что я о нем совсем не забочусь.