Маленький мальчик, недавно приехавший из России в Англию, пошел с классом в горы, которым тут просто навалом.
На обратном пути он увидел землянику и решил немножечко подкрепиться, в заодно набрать ее маме-папе и принести домой. Чуткие и заботливые преподы унюхали запах земляники, который и привел их к мальчику, поедающему эти дивные ягодки.

Далее события развивались так: они накинулись на бедного ребенка, стали кричать, чтобы он немедленно выплюнул эти ядовитые ягоды, мальчик по-аглицки не бум-бум - впал в состояние прострации от такой приятной неожиданности... Преподы, видя, что он их не слушается, схватили его за голову, начали открывать рот и пытаться совершить соответствующие действия по извлечению опасной ягоды.

Мальчик вовсе ошалел, стал кусаться, чуваки офигели и вызвали скорую... Когда тут вызывают скорую, первым делом приезжают пожарники с диким воем сирены и страшными шлангами, так что к приезду скорой мальчик уже находился в состоянии невменяемом от такого страха. Добрые докторишки устроили ему промывание желудка со всеми вытекающими отсюда последствиями, от таких последствий мальчик бледнел, синел и краснел поочередно. После этого ему всадили пару укольчиков и положили под капельницу.

Мой старший сын Сашка толковый, но в меру разгильдяистый парень. История реальная и связана непосредственно с ним, а вернее с его юным творчеством. Было это в 1998 году, когда он еще учился во втором классе.

Сама история. Просыпаюсь я как-то утром от головной боли (вчера хорошо отметили праздник) и настойчивого требования сына - пап, ну пап, нам вчера сочинение выдали и мне за него учитель ничего не поставил. Всем поставил, а мне нет. Давай я тебе его прочитаю. Пап, ну пап... Саш, с трудом говорю - давай потом (голова трещит), все равно сейчас ничего не пойму, даже слушать не могу... Уломал он все-таки меня. Тема-то хоть какая была - спрашиваю. Про природу - говорит надо было написать, я и написал по Лес и зайцев... Ну валяй..

Теперь постараюсь дословно пересказать само сочинение - чуть больше половины школьной страницы в линейку.

Работал один мой знакомый в девяностые-развеселые в магазине "мелко-оптово-розничной дистрибуции садового и хозяйственного инвентаря". Да, именно вот так та лавочка и называлась. Ну, это у хозяина-директора такая фантазия была неуемная, неудачно спаренная с педантичностью.

Да не в том суть. А ссуть в России, как водится в подъе... В общем, трудился там мой знакомый менеджером. Кстати, звать его Виталиком. Дело было в конце осени - начале зимы. Зима начиналась, как-то бесснежно совсем, чего Виталик ну никак не ожидал, а ожидал, как раз, совершенно обратного, то есть обильных снегопадов (повелся на прогнозы синоптиков, бедолага). И вот за счет этих своих неоправданных ожиданий Виталик прикупил для продажи партию не шибко дорогих, но и не совсем дешевых снегоуборочных лопат...

А в конторе той был директором заведен простой порядок. Если манагер товар закупил неликвидный, и товар "завис" (то есть не распродан за месяц и не волнует), то:
- во-первых, манагер не получает премию в течение следующих трех месяцев вообще ни с каких партий товара, в том числе и с других, которые могут продаваться на ура, а живет на голом и весьма скромном окладе (ага, "чтоб ты жил на одну зарплату");
- во-вторых, если партия товара не продана за второй месяц, то в третий месяц (и последующие, если суммы не перекрываются) манагер свой оклад получает бартером в виде этого самого непроданного товара.

Иду это я тут как-то по пешеходному переходу.
На зелёный сигнал светофора, естественно.
Почти уже достиг противоположного тротуара.
Смотрю, понятно, направо.
Вдруг слышу...
Слева, совсем неподалёку, визг тормозов...
Гудок, мат.
И наглый, хамский голос - мне:
- Налево тоже смотреть надо! Не видишь, Я по встречке еду!

Она дрожала от возбуждения, на лице проступило напряжение, припухшая, в вожделении закушенная губа и капельки пота свидетельствовали о страсти, закипавшей где-то под одеждой. Она обхватила его обеими руками, сильные пальцы нащупали то, единственное положение. Он упруго лёг в её ладони, выгибаясь и дрожа. Она уловила нужное мгновение и начала движение, убыстряясь и подстраиваясь под его ритм, но не давая ему выскользнуть из рук, контролируя и уверенно направляя его намерения.

С каждым мгновением приближающейся кульминации её лицо становилось всё решительней: "Да, да, ну ещё, ещё раз..." И в тот единственный, нужный момент она сумела совладать с ним - уверенным движением направив в предназначенное для него место. Он, охваченный сильными руками, надёжно зафиксировался и, упруго поддавшись, принял на себя её взлетевшее, выгибающееся тело. Оба на долю мгновения застыли в высшей точке траектории их совместного полёта. И она, использовав его, получив всё, что могла взять, отпустила его, всё ещё напряжённого, не закончившего полностью своего движения, но уже не нужного, бесполезного, ставшего обузой. И, почувствовав свою свободу, он распрямился, отдав ей себя без остатка, смиренно принял свалившееся внезапно на него одиночество, и опал, медленно, но неотвратимо.

Редкий француз доберётся до Урала. Но некоторым всё же удавалось это сделать, и в юности мне довелось наблюдать их быт в своём родном городе, который я в соответствии с русской литературной традицией назову губернским городом N. Я не погрешу против истины - до революции у N действительно был статус губернского города.

Французы не были единственными иностранцами в моём городе. N был крупным индустриальным центром, и иностранцы встречались у нас довольно часто. Они занимались монтажoм производственных линий. Кажется, итальянцев было ещё больше, чем французов. Но они обитали на другом конце города и редко попадали в поле моего зрения. А неподалёку от французских домов я бывал по своим тинейджерским делам довольно часто.

Французы занимали три высотных одноподъездных дома. Не то девяти, не то двенадцатиэтажных, сейчас уже не помню. К домам часто подъезжали микроавтобусы, из которых выгружались какие-то коробки, видимо с продуктами. На советском языке это называлось "отдельным снабжением". Квартиры во французских домах считались "квартирами улучшенной планировки", и некоторые семьи в N ожидали, когда французы закончат свою работу и уедут, чтобы заселиться в оставленное ими жильё.

Работала подруга воспитательницей в детском саду. Дело было в девяностые под Новый год. Новогодний утренник. В силу того, что коллектив чисто женский - загодя решили, что Дедом Морозом должна будет стать одна из воспитательниц. А к ней в гости, ну прямо к началу утренника подоспев, приехал брат из Одессы, который оперативно согласился подменить ее на этом поприще. Наспех прочитал сценарий утренника и побежал переодеваться.

Переодевшись, Дед Мороз идет по длинному коридору, а навстречу ему две воспитательницы во главе с заведующей. Вся компания была не в курсе произошедшей рокировки... Заведующая, со словами: "Ну что, Дед Мороз?! А вот тут у тебя что-нибудь есть?!" - запускает ему руку между ног. Занавес.

Жила-была в Подмосковье одна девушка, где-то то ли ещё в Удельной, то ли уже в Быково. И полюбил её один вьюноша. И захотел написать ей признание в любви напротив её окошек. А жила девушка у железной дороги, и окна её выходили на бетонный забор, тянувшийся по другую сторону этой самой дороги.

Но надо ж такому случиться, что за пару дней до того, как вьюноше пришла в голову сия романтичная идея, по Рязанскому направлению проехались активисты какого-то молодёжного движения. Исписали все заборы от Москвы до Раменского лозунгами, среди которых был и такой: "Хватит бухать". И вывели они его в том числе и на том самом месте, на которое парень наметил граффити с признанием. А на зелёную краску, которой можно было бы этот лозунг замазать, у него не оказалось денег. Или лень было сходить купить. Или лень было закрашивать.

Год наверное 91-й.
После прострекотавших в календаре новогодних каникул, я возвращался на учебу в Питер.
На перроне меня провожала мамочка и деловито давала последние наставления (наставления у всех на свете мам озабоченно-одинаковые, как будто вам два с половиной года, но вы при этом первый космонавт планеты Земля):
- Сначала, съедай то, что быстрее портится - курицу, она может продержаться не более пяти часов...

Я, пытаясь разрядить гнетущую обстановку прощания, подхватываю:
- Потом я съем весь хлеб - он может продержаться не более месяца, а потом, не спеша, навалюсь на соль - она может продержаться не более миллиарда лет, а там посмотрю по обстановке...
Простите, отвлекся.
Вдруг краем глаза вижу, как к проводнику подходят два дорого и тщательно одетых бандита с чемоданом и спрашивают:
- Командир, чемоданчик до Питера возьмешь?

В маршрутке сегодня бабку дрессировал. Она еще на остановке начала всех доставать. Совершенно параноидальный тип с бесцветными глазами правдоискательницы. Комментирует в слух все что видит, как тот акын. Громко и назойливо. Пытаясь заглянуть в глаза и найти сочуствие. Естессна, в маршрутке эта св.. старушка садится напротив меня. Через пару остановок она конкретно всех достала.

Наклоняюсь к ней, спрашиваю:
- Бабуля, ты в Господа Бога веруешь?
Та насторожилась:
- Верую.
- И святые дни соблюдаешь?
- Да, а как же.
- Так пошто сама грешишь и других во искушение вводишь?