Утром первый раз в жизни пользовался банкоматом.
Три раза подряд ввел неверный ПИН-код.
Он пишет: "Ваша карта будет изъята" и кнопка "Ок".
Я думаю: ничего себе "Ок".
Звоню знакомому в банке, говорю, что помню как он сотку из банкомата без карточки достал.
- Ты ок нажал?
- Нет.
- Ты нажми.
- Он же карточку не отдаст.

Эту историю рассказал мой сосед. У них на даче беда - крысы и мыши обнаглели почти по Успенскому: ложками не стучат, но за стол садятся. Для решения проблемы решило его семейство завести кота. Завели, только кот оказался не совсем обычным. Он не то что крыс, мышей боится до дрожи в коленках. Но не выбрасывать же - живое существо, а не мебель какая. Так и живут: сосед мышей по даче гоняет, а кот их боится.

Недавно, поехал Валера (это сосед) на дачу. Взял с собой бутылку водки, приехал, а выпить и не с кем - одни бабы да дети малые кругом, у мужского населения трудовая неделя отдыха от семьи. Пить в одиночку - первый путь к алкоголизму, вот Валера и решил привлечь к делу кота.

В свое время играли мы на свадьбах. Играем мы как-то, подходит ко мне один мужичок и начинает чего-то на ухо мэкать:
- Мэ-мэ-о-жно п-п-п-песню?
Я ни сном, ни ухом:
- Споем. Не вопрос. Какую песню хотите?
- Неее. Я сэ-сэ-сэ-ам сэс-сп-п-петь хочу.
Я к главному:
- Тут мужичок заикается дико и хочет молодым песню спеть.
- Ну и чего? Я слышал, они когда поют не заикаются. Можно. Какую песню?
Восходящая звезда эстрады:
- Ки-ки-киччч-ки-киччь-ки...

Главный, многоопытный певец на свадьбах: "Кечиджик?" (гагаузская такая народная песня.) Певец кивает - она мол. Ну и начинается. Петь он может вроде, но начать не получилось: "Ки-ки-кки-кичь-ки.." - и прокикикал когда вступать. Ну мы жестом мужику - ниче, мол, бывает. И еще раз вступление. И опять вокал застрял. Мы снова на вступление уходим. Свадьба потихоньку начинает угорать. Появляется жена мужика этого, начинает бегать и причитать: "Коля, не позорься, над нами же еще 10 лет смеятся будут. Пойдем, Коля!! Ну, Коля!"
А Коля свое «Ки-ки-ки» тянет и уже нам рукой машет - на вступление давайте еще раз, лабухи.

Зашел в "Рамстор", решил взять корейского салатика, впереди женщина стоит. Взяла всего помаленьку и продавцу комплименты отпускает:
- Вкусное все, но уж больно перченное, хотя нам гурманам и не такое приходилось есть.

Я после этих слов хмыкнув, отвернулся от греха подальше и хотя дамочка на меня косо посмотрела, нашел в себе силы промолчать. Ну не буду же я ей рассказывать, что родился и вырос на Дальнем Востоке и что в своей жизни я уже встречал гурманов. Тогда не сказал, а сейчас расскажу.

"То, что продают здесь на западе под видом корейских салатов, это мягко говоря - фуфло. Для истинного корейского салата нужен перец настоящий. Не тот, который выращивают выходцы с Азии, а тот, что доступен, настоящим профессионалам. Выращенный не на «коровяке», а на курином помете, а еще лучше, на утином. В котором присутствует, какая-то там кислота, которая этому перцу, жгучесть и придает. (Это между прочим, страшная корейская тайна, за которую с меня их мафия может и голову снять). Ну так вот. Дальневосточные корейцы, признают только такой перец, и в своих блюдах, оного не жалеют. Я то с ними бок о бок, лет тридцать прожил, опыт имеется".

Ну вот, все и закончилось. Я лежу в узкой, грязной подворотне слева от станции «Менделеевской», там, где платные сортиры. Я еще вижу женщину, продающую билеты в эти сине-белые кабинки, напоминающие «динамовские» шарфы. Еще пятнадцать минут назад она дала мне пятьдесят грамм коньяку и таблетку валидола. Никто кроме нее не обратил на меня внимания, скрюченного в судорге страха и ацетонового давления в мозге. Это было начало агонии, и я еще мог шептать «помогите», но сознание уплывало, и черный колючий снег плыл пред глазами. Я присел на корточки перед этой женщиной и она достала бутылочку с коньяком... Теперь это уже не важно и не нужно. Сочувствие или милосердие. Дурацкие слова и не менее дурацкие чувства. Со мной все покончено и от этого стало легче и спокойней. Это там в метро было страшно и стыдно за головокружение и пену на губах. Это там стояли менты с черными дубинками и напоминали демонов ада пришедших за мной буднично и необходимо. Они прошли сквозь меня к какому то армянину в серых, блестящих брюках. В его глазах отпечаталось пятно просроченной регистрации. В моих глазах не было ничего кроме животного страха надвигающейся смерти. Теперь это тоже не важно. В этой подворотне я умер, тихо положив голову на газету бесплатных объявлений.

Но я все помню и вижу. Просто тело предало меня как и те веселые собутыльники которых я поил на свои деньги. Я вижу ноги в начищенных «берцах», и тонкие красные лампасики на серых форменных брюках. Рядом пританцовывают другая обувь и другие ноги. Люди обожают всякие трагедии и происшествия. Приятно быть свидетелем чужой смерти, втайне надеясь, что твоя собственная кончина не будет столь незначительной и географически не нужной. Я вижу их и мне не стыдно за испачканную одежду и застывшие худые руки с пальцами - крючками. Синие ногти, под которыми видна свежая, московская грязь. Потом появляются синие брюки судмедэкспертов. Руки медиков привычно обнажают мой мутный, мертвый зрачок и пробуют пульс на шее.
- Этот готов, в морг - слышу я заветную фразу, которая раньше меня дико пугала, а теперь радует тем, что это означает начало нового пути. К тому же мне надоели все эти зеваки и шум вечерней Москвы.

Приятель работает на больших холодильниках. Здоровые помещения, вроде складов, набитых мясом. Народ там веселый, общительный, на шутки гораздый.

И случилось так, что в конце рабочего дня закрыли приятеля моего в одном из этих огромных складов. Ну, замешкался, наверное, мясо складируя. Не заметили, короче, случайно. Подходит он к двери, а там все намертво закрыто. Атас! Время 17.00. Холодильник откроют в 8.00, а температура внутри, сами понимаете - не май месяц. парень со смекалкой оказался и, чтобы не замерзнуть, всю ночь таскал телячьи туши туда-сюда по всему ангару, чтобы хоть как-то работой согреться.

Ближе к утру силы начали сдавать, и хлопец уже почувствовал холодное дыхание смерти. Из последних сил дотопал он до двери и стал ждать своей участи.

Кардиологическая бригада получила вызов: мужик зачем-то все крушит, ломает стены. Не профильный вызов, но ладно. Как-то так получилось, что поехали. Приехали - действительно: разгром. Мужик бушует. Жалуется на соседей сверху, которые облучают его микроволновкой.
Ну, что ж.
Дежурный по городу психиатр доброжелательно разрешил буяна забрать.
- Дело житейское, - согласился он понимающе.
Мужик рассвирепел:
- Никто мне не верит! - убивался он.

Обычно по утрам пробки даже в метро есть, поезда дольше стоят на станциях, иногда останавливаются в туннелях. Поэтому многие пассажиры, видя, что двери после "Будьте осторожны" ни фига не закрыты, несутся с эскалатора что есть мочи, дабы успеть влезть.

Обычно в роли спринтеров выступают бабульки с рюкзаками времен Первой Мировой, "сумчатые", как называет их отец, но сегодня все было по-другому. Сегодня я увидела в действии атакующего носорога!

В дни очередной Спартакиады народов СССР (или аналогичных соревнований мирового масштаба) мой знакомый приехал в Москву по делам науки. С гостиницами в то время были проблемы, но он умудрился влезть в какую-то вместе со спортсменами всех стран. Парень он был далеко не маленький (1 метр 90 см росту и 150 кг боевого веса), но в ожидании лифта был весьма впечатлен командой наших простых советских спортсменок, стоящих рядом. По его словам, он почувствовал себя пигмеем рядом с этими монументальными фигурами от большого спорта. По прошествии времени он не смог даже вспомнить, каким видом спорта эти дамы занимались, но, вероятнее всего, что-то типа гребли, волейбола или гандбола.

Возможно, эта история, пройдя сложный путь роутинга от непосредственного участника событий до меня, обросла выдуманными подробностями и домыслами, но суть осталась нетронутой.

Итак, зима, начало декабря. По одной из станций московской подземной сети метрополитена перемещается Разум, бренное тело которого волочится где-то по пятам и вдалеке: бренное тело колбасит от стандартной дозы рср, употребленной интраназально около получаса назад, и оно уже практически несовместимо с медленно летящим мимо турникетов и уборщицы разумом. Наш герой идет к поджидающему его эскалатору, при этом у него где-то на заднем плане светит лампочка красного цвета, напоминающая, что он следует в пункт Б из пункта А и должен доставить в пункт Б сто пятьдесят грамм кристаллического рср, заныканого в подкладке пиджака.

В это время молодой сержант семейства "мент-метромент подземный" стоит, выискивая в толпе кавказцев, чтобы проверить у них документы (последнее время сильно распространены серийные опера и сержанты с самонаведением на ЛКН). То ли странная плывущая походка, то ли черные маслянистые от "пэ-цэ-пэ" глазки нашего хаймена привели мента в состояние крайней заинтересованности, и он попросил документы. Когда вместо паспорта он получил ответ "паспорт не есть элемент текущей плоскости бытия" или что-то вроде этого, сержант потащил курьера в отделение.